Не то, что кажется (СИ)

Это резкое, жестокое замечание выводит, буквально выталкивает меня из оцепенения. Я вспоминаю, кто стоит передо мной. Кто он сейчас. Он не получит меня. По крайней мере, без боя я не сдамся!

Неожиданно для Пита я что есть силы толкаю его в грудь. Он не ожидал столь резкого отпора, поэтому сильно отшатнулся, задев при этом небольшой столик у стены, но на ногах удержался.

Моя цель – окно. Уверена, что этаж высокий, так что я попробую успеть выпрыгнуть. Я уже давно смирилась со смертью, уж лучше сейчас, до того, как Пит успеет надо мной надругаться.

Я срываюсь с места в направлении окна, но не успеваю сделать и трёх шагов, как Пит ловит меня поперёк талии и приподымает над полом. Я беспомощно барахтаюсь, не имея возможности ни ударить его, ни оцарапать ногтями. Но мне удаётся оттолкнуться ногами об опрокинутый столик, и мы падаем на пол.

Пит приземляется на меня всем весом сзади, и я чувствую, как боль от удара растекается по всему телу. Даже мягкий ковёр не особо смягчил падение.

Пит резко вдавливает мои запястья в пол своими, прижимает всем телом к полу, я не могу видеть его глаз, так как я приземлилась на живот, но уверена, что в его взгляде злость и торжество. Я поймана и обездвижена.

- Попробуй расслабиться, может, тебе ещё и понравится, – угрожающе шепчет Пит прямо возле моего уха. – Больно будет совсем чуть-чуть.

А потом рывком переворачивает меня, и я сильно ударяюсь затылком об пол. Пит выглядит довольным моей реакцией, упивается моим страхом, моей болью. Он медленно наклоняется и слизывает каплю крови, выступившую на моей немного разбитой губе.

- Сладкая… - протягивает он.

Страх, отвращение, бессилие… Я снова вспоминаю призыв Гейла бороться, но уже слишком поздно. Пит отрывает меня от пола, закидывает на плечо, словно я не человек, а мешок с мукой, а потом бесцеремонно опрокидывает на кровать.

Я отчаянно пытаюсь отползти от него, но понимаю, что все мои старания тщетны. Я бессильна перед возбуждённым мужчиной, беззащитна. А если бы у меня и была возможность причинить ему вред, то стала бы я? У меня нет ответа.

Пит хватает меня за щиколотки и снова тянет вниз, к краю кровати, ближе к себе.

- Да ладно, Китнисс. Только не говори, что никогда об этом не думала, – он рывком стягивает с меня платье, оставляя царапины от замков на спине. – Нужно было отыметь тебя ещё тогда, в пещере. Возможно, я бы так и сделал, если бы не был почти обескровлен.

Я пытаюсь прикрыть наготу руками, цепляясь за миниатюрный кружевной бюстгальтер, который меня заставили надеть, словно он моё последнее спасение.

- Привыкай, моя дорогая. Теперь моё удовольствие – смысл твоей жизни.

Пит наваливается на меня, больно сжимает ладонью грудь. Я вскрикиваю, когда он кусает меня за шею. Я даже не уверена, что он не прокусил кожу.

Я перестаю бороться, перестаю сопротивляться, а лишь закрываю лицо ладонями и плачу, безвольно позволяя Питу вытворять с моим телом что ему угодно. Я концентрируюсь на влажных дорожках, которые мои слёзы проложили по вискам до линии волос. Стараюсь не думать, что сейчас испытаю, не думать, что эту боль принесёт мне Пит. Пит, некогда любивший меня до потери пульса. Пит, заключивший с Хеймитчем договор о спасении моей жизни, ценой собственной. Пит, нежность которого не знала границ…

Мысль о том, что человек, которого я любила, собирается втоптать в грязь то, что его во мне всегда восхищало. Он называл меня «чистой», но теперь собирается отнять то единственное, что не отняли Игры, Капитолий, война.

Прикосновения горячих губ на плечах, груди, животе не вызывают у меня никаких эмоций, только лишь отчаяние. Отчаяние и скорбь. Другого мне чувствовать не дано.

Я чувствую, как Пит кладёт мне руки на колени, разводя их в стороны, и ложится сверху между ног. Тяжесть его возбуждённого тела заставляет меня задрожать от страха ещё сильнее.

А может просто зажмуриться, представить, что это всё тот же Пит? Просто на минуту позволить себе забыться, вознестись в несбыточные мечты, так бесцеремонно вырванные из нас войной? А вдруг он тоже это вспомнит и великодушно проявит хоть немного нежности к моему истерзанному телу.

И я честно пытаюсь. Даже придумываю себе, что его поцелуи нежнее, его прикосновения мягче, его губы желаннее… Но воображение тут же рисует полный ненависти и злорадного довольства взгляд. И я открываю полные слёз и отчаяния глаза на своего насильника, когда его холодные пальцы минуют резинку моих трусиков, намереваясь стянуть последнюю преграду.

Словно сквозь пелену я слышу какой-то тихий короткий писк, и Пит срывается с меня, как по сигналу. Набрасывает покрывало, стянутое с кровати, и снова наклонившись шепчет прямо в ухо:

- Кричи.

Не знаю, не понимаю этой его новой игры. Я уже смирилась с болью и унижением, которые Пит собирался принести мне, но это… Я не понимаю. Смотрю на него. Я не вижу злобы и ненависти. Что? Как?

- Камеры отключены, но через дверь всё слышно, так что кричи громко, будто бы я продолжил. – Пит начинает трясти меня за плечи. – Давай же, Китнисс! Не заставляй меня…