Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла

Оказалось, что дом находится в некотором отдалении от станции, и Карлайл взял такси. Доехав до ворот, он отпустил машину. Он гордился своей наблюдательностью и точностью выводов — важнейшая составляющая его ремесла! «Я просто умею смотреть и складывать два и два — вот и все», — скромно заявлял Карлайл, когда у него не было охоты похваляться своими успехами. Дойдя до входной двери особняка «Башни», он уже составил себе определенное мнение о положении и вкусах людей, живущих здесь.

Встретившему его слуге Карлайл передал свою визитную карточку с просьбой поговорить с мистером Каррадосом, обещая занять последнего не более чем на десять минут. Удача все еще сопутствовала ему: Каррадос был дома и мог принять его незамедлительно. Слуга, холл, который они пересекли, комната, в которую его ввели, — все давало пищу спокойно-наблюдательному уму детектива, и он почти машинально делал соответствующие выводы.

— Мистер Карлайл, — доложил слуга.

Комната была не то библиотекой, не то рабочим кабинетом. Единственный находящийся в ней человек, примерно одних лет с Карлайлом, печатал на машинке, пока гость не вошел. Теперь же он повернулся и встал, лицо его приняло отстраненно-вежливое выражение.

— Очень любезно с вашей стороны было принять меня в такой час, — извиняющимся тоном проговорил Карлайл.

Выражение светского приличия на лице Каррадоса слегка изменилось.

— Должно быть, мой человек неправильно расслышал ваше имя, — сказал он. — Разве вы не Луис Коллинг?

Карлайл запнулся, и вместо приятной улыбки на его лице мелькнуло выражение не то гнева, не то досады.

— Нет, сэр, — жестко ответил он. — Мое имя написано на карточке, что перед вами.

— Прошу прощения, — доброжелательно улыбнулся Каррадос, — я ее не видел. Зато много лет назад мне довелось учиться с неким Коллингом в колледже Святого Михаила.

— В колледже! — Выражение лица Карлайла вновь претерпело изменение, ничуть не менее стремительное, чем до того. — Винн Каррадос? Боже милостивый, да это же Макс Винн, наш Винн-Виночерпий!

— Слегка постаревший и растолстевший, но это я. И к тому же сменивший фамилию.

— Подобного рода встречи поистине поразительны, — сказал посетитель, опускаясь в кресло и впиваясь взглядом в Каррадоса. — Я-то сменил не только фамилию. Как ты узнал меня?

— По голосу, — ответил Каррадос, — он заставил меня вспомнить твою маленькую прокуренную каморку на чердаке, где мы собирались…

— Боже мой! — с горечью воскликнул Карлайл. — Не напоминай мне о том, какие планы мы все строили в те годы! — Он обвел взглядом красивую, со вкусом обставленную комнату, припомнил и другие знаки богатства, что успел заметить. — Ну уж ты-то, Винн, устроился с комфортом.

— Я попеременно удостаиваюсь то зависти, то жалости, — ответил Каррадос тоном человека, смирившегося с обстоятельствами, — казалось, это смирение стало для него привычным. — Но ты верно подметил, я и правда неплохо устроился.

— Причины для зависти очевидны, а для жалости?

— Я слеп, — последовал спокойный ответ.

— Слеп?! — воскликнул Карлайл, глядя во все глаза. — Ты хочешь сказать, что действительно ослеп, буквально?

— Буквально… Дело было лет двенадцать назад, я ехал верхом по лесной тропинке вслед за другом. Он задел ветку дерева, и она спружинила прямо мне в лицо, такое может случиться с каждым. Удар ветки пришелся прямо по глазам — вот и вся история.

— И из-за этого ты ослеп?

— Да, абсолютно. Врачи называют это амавроз.

— Непостижимо! Ты так уверенно держишься. Твои глаза по-прежнему выразительны, разве что чуточку спокойней, чем были когда-то. И ведь ты печатал перед тем, как я вошел… Послушай, ты меня не разыгрываешь?

— Тебе не хватает собаки и палки? — усмехнулся Каррадос. — Нет, это не шутка.

— Но как же тяжело тебе должно быть, Макс. Ты всегда был таким импульсивным, непоседливым — постоянно в движении. И почему именно тебе достался такой жестокий удел?

— Кто-нибудь еще кроме меня тебя узнал? — спросил Каррадос спокойно.

— Ты же объяснил, что по голосу… — ответил Карлайл.

— Да, но другие тоже слышали твой голос. И только у меня не оказалось глаз, доверчивых и глупых, которые так легко ввести в заблуждение.

— Какой своеобразный подход! А могу я поинтересоваться: твои уши тоже невозможно обмануть?

— Уже нет. А также мои пальцы. Да и вообще все остальные органы чувств, которым самим приходится за собой присматривать.

— Ну да, конечно, — протянул Карлайл, чье сочувствие было столь явно отвергнуто. — Я рад, что ты так спокойно это воспринимаешь. Естественно, старик, если, по-твоему, слепота — это преимущество, тогда… — Тут он замолк и покраснел. — Я прошу прощения, — закончил он натянуто.

— Возможно, это и не преимущество, — сказал Каррадос. — Но у слепоты есть свои положительные стороны, о чем зрячие вряд ли подозревают. Я имею в виду исследование нового мира, получение нового опыта, в тебе просыпаются неведомые силы и неизведанные ощущения — это жизнь в четвертом измерении. Но почему ты просишь прощения, Луис?