Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла

Расценив этот вопрос не иначе как очередную выходку из неиссякаемого арсенала старого приятеля, Карлайл принялся изобретать достойный ответ. Но тут внезапная мысль заставила его хитро улыбнуться. Вообще-то к этому моменту цель визита совершенно улетучилась у него из головы. Теперь же, вспомнив сомнительной подлинности тетрадрахму и рекомендации Бакстера, он понял, что имела место какая-то ошибка: или Макс был не тем Каррадосом, или нумизмата ввели в заблуждение, и хотя хозяин дома для человека в его ситуации, несомненно, обладал редкими талантами, вряд ли он смог бы определить фальшивку, не имея возможности взглянуть на монету. Кажется, подворачивалась отличная возможность разоблачить Каррадоса!

— Что ж, Макс, — ответил Карлайл, взвешивая каждое слово, — я не против. Вот это — возможный ключ к разгадке одной грандиозной аферы. — Он пересек комнату и опустил тетрадрахму в ладонь Макса. — Что скажешь?

В течение нескольких секунд слепой ощупывал монету, легонько касаясь ее кончиками пальцев — Карлайл взирал на это с самодовольной усмешкой, — затем, сохраняя серьезность, он взвесил тетрадрахму на ладони и в заключение лизнул ее языком.

— Итак? — требовательно спросил гость.

— Мне недостает информации, чтобы быть уверенным. И если бы ты открыл мне немного больше из того, что тебе известно, быть может, я пришел бы к совсем иным выводам…

— Само собой, — с радостной ухмылкой вставил Карлайл.

— Что ж, тогда я советую тебе арестовать горничную, Нину Брен, связаться с полицией Падуи, ознакомиться с некоторыми подробностями карьеры Элены Брунези и предложить лорду Систоку вернуться в Лондон, чтоб выяснить, что еще пропало из его коллекции.

Карлайл нащупал стул и бессильно на него опустился. Он ни на секунду не мог отвести глаз от банального, в сущности, зрелища — благодушного лица Каррадоса, его же собственное лицо еще сохраняло следы недавнего самодовольства, теперь уже выцветшего и поблекшего.

— Боже милостивый! — наконец выговорил он. — Да как ты узнал?

— Разве не этого ты от меня хотел? — учтиво поинтересовался Каррадос.

— Перестань дурачиться, Макс, — сурово сказал Карлайл, — это не шутки.

Внезапно перед лицом этой загадки его охватила безотчетная тревога и неуверенность в собственных силах.

— Как тебе удалось узнать о Нине Брен и лорде Систоке?

— Ты же детектив, Луис, — ответил Каррадос. — Это делается просто. Чтобы что-то узнать, надо просто уметь смотреть и складывать два и два.

Карлайл застонал и в раздражении махнул рукой:

— Это все розыгрыш, да, Макс? И на самом деле ты прекрасно видишь?.. Впрочем, это тоже ничего не объясняет…

— Я действительно прекрасно вижу — как и Видаль. Но только в пределах ближайшего окружения, — ответил Каррадос, легко пробежав пальцем по надписи на монете, — а для дальних расстояний я держу вторую пару глаз. Хочешь проверить, как они работают?

Нельзя сказать, чтобы Карлайл с охотой дал согласие, сделал он это с весьма угрюмым видом. Карлайл чувствовал, что потерпел поражение на своем поле, и это его мучило чрезвычайно, но при этом он испытывал любопытство.

— Звонок как раз позади тебя, если не возражаешь, — сказал хозяин. — Войдет Паркинсон. Приглядись к нему повнимательней.

Паркинсон оказался тем самым человеком, что встретил Карлайла.

— Паркинсон, этот джентльмен — мистер Карлайл, — объяснил Каррадос вошедшему. — Ты запомнишь его на будущее?

Паркинсон охватил взглядом Карлайла с ног до головы, словно извиняясь, но сделал это так легко и быстро, что тому почудилось, будто с него проворно смахнули пыль.

— Сделаю все от меня зависящее, сэр, — ответил Паркинсон, вновь поворачиваясь к хозяину.

— Когда бы мистер Карлайл ни пришел, для него я всегда дома. Это все.

— Очень хорошо, сэр.

— Итак, Луис, — оживленно заговорил Каррадос, когда дверь вновь закрылась, — у тебя была прекрасная возможность изучить Паркинсона, Что ты о нем скажешь?

— В каком смысле?

— Попробуй описать его. Я слепой человек, целых двенадцать лет не видел своего слугу и хочу составить о нем мнение. Я ведь просил тебя приглядеться.

— Это я помню, да только твой Паркинсон из разряда тех людей, о которых и сказать толком нечего. Воплощенная заурядность. Среднего роста…

— Пять футов девять дюймов, — как бы про себя сказал Каррадос, — это повыше среднего роста.

— Такое трудно определить на глаз. Чисто выбрит. Волосы темно-русые. Никаких особых примет. Карие глаза. Хорошие зубы.

— И совсем как настоящие, — улыбнулся Каррадос, — я имею в виду зубы.

— Что ж, я не зубной врач, — отозвался Карлайл, — и не имел возможности детально осмотреть ротовую полость Паркинсона. Не понимаю, к чему ты это все затеял?

— Ну а его одежда?

— Одет как обычный камердинер.

— То есть во внешности Паркинсона ты не обнаружил ничего примечательного, что могло бы помочь его опознать?

— Еще он носит необычное золотое кольцо на мизинце левой руки, очень толстое.

— Кольцо можно снять. И все-таки в лице Паркинсона есть одна приметная особенность — это родинка на подбородке, хотя, готов признать, она весьма невелика. Эх, Луис, а еще сыщик!