Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла

— Так оно и есть, — признал Каррадос. — Что ж, подумаю, что я смогу для вас сделать, если представится случай. Ставьте меня в известность обо всем происходящем, а если сами до чего-нибудь додумаетесь — приходите ко мне, обсудим, скажем, в… Сегодня у нас среда? Думаю, удобно будет в пятницу вечером.

Не будучи педантом, в такого рода вопросах Каррадос старался быть пунктуальным. Есть люди, которые считают, что обещания надо выполнять во что бы то ни стало: они опоздают к смертному одру родного дяди, лишь бы сдержать слово, данное последнему бродяге. Слепой детектив придерживался куда более приземленных взглядов. «Мое слово, — случалось ему заметить, — как и я сам, подчиняется обстоятельствам. Если я дал обещание, то оно имеет силу при условии, что не произойдет ничего более важного, что воспрепятствует исполнению оного. Людям здраво мыслящим это совершенно понятно». И надо же такому случиться, что в этот раз действительно произошло нечто непредвиденное.

Как раз в пятницу вечером, перед ужином, Каррадоса вызвали к телефону для личного разговора. Грейториг, его секретарь, вошел и доложил, что он принял звонок, но кроме своего имени — Бребнер — позвонивший ничего ему не сказал. Имя было Каррадосу незнакомо, но в этом факте не было ничего необычного, и он подошел к телефону.

— Макс Каррадос у телефона. Я слушаю вас.

— Это в самом деле вы, сэр? Мистер Бриквилл велел мне связаться с вами лично.

— Что ж, вы на верном пути. Бриквилл, говорите? Вы из Британского музея?

— Да. Я Бребнер из Отдела искусства Передней Азии. У нас тут страшный переполох. Мы только что узнали, что некто сумел пробраться во Второй внутренний Греческий зал и похитить содержимое нескольких витрин. Все ломают головы, как это ему удалось.

— Что пропало? — спросил Каррадос.

— На данный момент с уверенностью можно сказать, что украдено шесть ящиков с греческими монетами, от тысячи до тысячи двадцати, по приблизительным подсчетам.

— Ценные?

В трубке послышался отрывистый смешок, исполненный горечи.

— О да! Похоже, негодяй хорошо знал свое дело. Все сохранные образцы лучшего периода. Сиракузы, Мессина, Кротон, Амфиполь. Евмен, Евенет, Кимон. Шеф места себе не находит.

Каррадос зарычал. Его пальцы наизусть помнили каждую монету.

— Скажите, что вы предприняли? — потребовал он.

— Мистер Бриквилл уже побывал в Скотленд-Ярде, и там ему посоветовали пока не поднимать шума. Мы бы очень не хотели, чтоб слухи о происшедшем вышли за пределы музея. Думаю, вы понимаете.

— Насчет меня можете не беспокоиться.

— Вот почему мне было поручено переговорить с вами лично. Мы уже оповестили всех крупных торговцев монетами и коллекционеров, которым преступники могут предложить монеты, если полагают, что мы еще не обнаружили пропажу. Судя по выбору монет, работали профессионалы, и мы не думаем, что они сдадут добычу в ломбард или торговцам ценными металлами: риск невелик, поэтому нам и не хочется заявлять о пропаже во всеуслышание.

— Да, наверное, так и следует поступить, — согласился Каррадос. — Есть ли у мистера Бриквилла просьба ко мне лично?

— Да, сэр: если вам предложат купить подозрительные греческие монеты или вы что-то услышите о них, не могли бы вы присмотреться… я имею в виду, вдруг это наши монеты. И если вы их узнаете, сразу же свяжитесь с нами и со Скотленд-Ярдом.

— Конечно, — ответил слепой. — Скажите мистеру Бриквиллу, что если я нападу на след, тут же дам знать. Передайте мои соболезнования и скажите, что я переживаю эту потерю как личную… Кажется, мы раньше не встречались, мистер Бребнер?

— Нет, сэр, — робко произнес голос, — но я счел бы за честь… Возможно, благодаря этому прискорбному обстоятельству наше знакомство наконец состоится.

— Вы очень добры, — отозвался Каррадос. — Я к вашим услугам… Должен признаться, что монеты — моя слабость, и я провел множество часов наедине с вашей восхитительной коллекцией. Вот почему это дело стало для меня личным. Всего доброго.

Пропажа монет серьезно обеспокоила Каррадоса, хотя он и утешал себя мыслью, что в конечном итоге скиталицам суждено вернуться обратно в музей. То, что за возврат сокровища могут потребовать выкуп в несколько тысяч фунтов, в сложившейся ситуации ему казалось наименьшим злом. Он буквально содрогался от ужаса, воображая, как добыча грабителей, под давлением обстоятельств или просто по незнанию, отправляется прямиком в плавильный котел. От этой навязчивой мысли у слепого энтузиаста совершенно пропал аппетит. Он ожидал инспектора Бидла, который был озабочен расследованием своего дела, но из головы никак не шло то, что сказал ему Бребнер. Каррадоса угнетала малейшая вероятность того, что монеты могут уничтожить, поэтому он рассеянно слушал Грейторига, который как раз беседовал с ним, когда вошел Паркинсон. Ужин закончился, но Каррадос задержался дольше обычного, в полном молчании покуривая легкую турецкую сигарету.

— Какая-то леди желает видеть вас, сэр. Она сказала, что имя ее вам вряд ли знакомо, но ее дело вас заинтересует.

Довольно необычная форма сообщения привлекла внимание обоих мужчин.