(не)твоя дочь

Молчание затягивается. Причем у меня появляется стойкое ощущение, что оно не случайно. Я открываю глаза, встречаясь с пронзительным голубым взглядом, и понимаю, что мое присутствие раскрыто. Воронцов смотрит на меня, не моргая.

Долго.

Многозначительно.

Едва не прожигая невидимую дыру.

Я чувствую бурю эмоций в глубине его зрачков, но не могу уловить главного: о чем именно он сейчас думает? Что испытывает в этот момент?

Ситуацию спасает дочь. Она замечает меня и с радостным возгласом бежит навстречу. Раскрывает объятия. И я отвожу взгляд, прерывая зрительный контакт.

С меня хватит на сегодня. Слишком тяжелый был день.

– Мама, ты вернулась! А мы с папой пазл собираем. Из… из… – Морщит носик, но так и не вспоминает нужную цифру. – Из много-много частей! Вон. Уже почти все доделали. Там картина будет с принцессами.

– Молодцы, – улыбаюсь, внимательно разглядывая ее.

Прикасаюсь ко лбу, ладонью “измеряя” таким образом температуру, осматриваю, нет ли красных пятен, сыпи или еще чего подозрительного.

– Температура больше не поднималась. Но врач сказал, что в течение трех дней может держаться. Назначил вот эти сиропы, – указывает он рукой на книжную полку, где стоят несколько пузырьков с лекарствами, которых утром тут еще не было. – Вот тут на листке рекомендации, как их принимать и сколько раз в день. Вечернюю дозу я еще не давал.

На душе теплеет от благодарности ему. Я знаю точно, что Артем точно не стал бы заморачиваться подобным. Он лучше отпустил бы с работы меня и переложил всю ответственность на другие плечи. Дети – это не его. Либо он так относился потому, что Алиса ему не родная.

И хоть я понимаю все вышеперечисленное, но все равно никак не могу перестать сравнивать своих бывших мужчин.

– Спасибо! Вы что-нибудь ели? – спохватываюсь, вспоминая, что у меня есть из еды в холодильнике.

Дочка возвращается к пазлу, снова увлекаясь его сборкой. Тем более что до полной картины не хватает всего несколько кусочков.

– Да, отварил Алисе курицу и гречку, – удивляет в который раз за сегодня Воронцов. – Правда, съела она совсем немного.

Пусть это совсем простейшие блюда, не требующие особого кулинарного мастерства, но все равно непривычно. Видимо, потому, что в моем окружении нет знакомых мужчин, которые умели бы готовить, чтобы это было нормой.

Я одобрительно киваю и в последний момент замечаю сложенный лист бумаги, лежащий рядом с лекарствами. Не похожий на рецепт или назначение врача.

– Спасибо. А это что за конверт? – интересуюсь с подозрением.

Воронцов оборачивается, выгибая бровь, и, понимая, о чем речь, поясняет:

– Это деньги. На дочь.

– Зачем? – вспыхиваю тут же.

Денис задевает старую рану, которая, казалось, только-только зажила. Я уже была финансово зависима от другого. Прошла через этот ад. Когда ради того, чтобы выжить, чтобы сохранить ребенка, пошла на сделку с совестью. По сути, продалась.

Да, я понимаю, что именно так и выглядели наши с Артемом отношения. Я закрывала глаза на его измены, он содержал меня и ребенка. Около двух лет я точно сидела на его шее, не работая, а потом Артем открыл студию дизайна.

Я не пытаюсь себя оправдать. Мне до сих пор тошно оттого, что я позволяла вытирать об себя ноги ради того, чтобы выжить.

Боже упаси меня еще раз лезть в подобное болото. И хоть я осознаю, что сейчас не та ситуация, что в этот раз у меня есть работа, стабильный источник дохода, но все равно материальная помощь от мужчины воспринимается в штыки.

– Спасибо, но это лишнее. В деньгах я не нуждаюсь! – отрезаю категорично.

Я встала на ноги, освоила новую профессию и вполне могу обеспечить себя и дочь. Причем не прожиточным минимумом.

– А это и не тебе, – мрачнеет Воронцов. – Это Алисе.

– Я уже сказала, что не нужно, – стою на своем. – Можешь потратить их на нее сам. На свое усмотрение. Можешь просто забрать и не тратить. Можешь делать что угодно. Нам ничего не надо, – чеканю по слогам.

– От меня? – провокационно спрашивает Денис.

Я принципиально не отвечаю. Смотрю прямо, не отводя взгляда.

От молчаливого противостояния нас отвлекает Алиса, которая подбегает с восторженным взглядом и радостно пищит:

– Я собрала ее! Я собрала! Смотрите, какая красивая картинка получилась! – Хватает за руки и подводит к столу. – Вот! – гордо демонстрирует свою работу. – Красиво?

– Очень! Ты молодец! – хвалю ее.

– Умничка, – присоединяется Воронцов.

Я оставляю их вдвоем и ухожу в спальню, чтобы переодеться. А когда возвращаюсь, застаю Воронцова одного. Алиса гремит кружкой на кухне.

– Ты задержишься на ужин? – уточняю на всякий случай.

– Я хочу, чтобы дочь носила мою фамилию, – холодным душем обрушивает на меня эту новость Денис, лишая дара речи и заставляя замереть от неожиданности. – Как только Алиса выздоровеет, мы оформим отцовство. Сразу же. Я не желаю везде и каждому объяснять, что она моя дочь. Доказывая, что я ей не чужой.

Я теряюсь, не зная, что ответить. Как отреагировать на его вполне законное требование. О таком повороте я даже не задумывалась, хотя рано или поздно мы бы все равно к этому пришли.

Наверное.