Не учите меня жить !

- Ну, так что там у него? - нетерпеливо спросил доктор.

- Он мочит постель по ночам.

Старик Торнтон молчал. Что, взял, нервно подумала я, надеясь, что действительно устыдила его.

- Недержание - проблема эмоциональная, - продолжала я. - К пьянству она не имеет никакого отношения.

- Люси, - угрюмо возразил он, - к пьянству это имеет самое прямое отношение.

- Не понимаю, о чем вы, - пролепетала я, прекрасно все понимая, отчего мне стало совсем нехорошо. - Не знаю, почему вы говорите такие вещи про папу и при чем тут пьянство?

- Не знаешь? - нахмурился он. - Быть того не может, ты должна знать. Как же ты можешь жить с ним в одном доме и не знать?

- Я с ним не живу, - сказала я. - Во всяком случае, много лет не жила: я только что переехала обратно к родителям.

- Но разве мать не рассказала тебе о?.. - спросил он, глядя в мое встревоженное лицо. - Вон оно что. Все ясно. Значит, не рассказала.

Я чувствовала, как дрожат у меня коленки, и знала, что он собирается мне рассказать. От этого кошмара я бежала всю свою жизнь и вот оказалась с ним лицом к лицу. Дело было нешуточное, но я испытала едва ли не облегчение оттого, что мне больше не надо прятаться и обманывать себя.

- Так вот, - вздохнул доктор Торнтон. - Твой отец хронический алкоголик.

У меня заныло под ложечкой. Я это знала и все же отказывалась понимать.

- Вы уверены? - прошептала я.

- Ты действительно даже не догадывалась? - спросил он чуть мягче.

- Нет, - ответила я. - Но теперь, когда вы мне сказали, не понимаю, как до сих пор могла ничего не подозревать.

- Очень распространенный случай, - устало отозвался он. - Я вижу такое сплошь и рядом: в доме беда, а все делают вид, что ничего не происходит.

- А-а, - кивнула я.

- Как будто у них в гостиной поселился слон, а они ходят вокруг на цыпочках и притворяются, что не видят его.

- А-а, - повторила я. - И что же мне делать?

- Честно говоря, Люси, - сказал он, - это не по моей части: я лечу обычные телесные недуги. Если б твоего папу беспокоил, например, вросший ноготь или несварение желудка, я бы тут же назначил лечение. Но семейная психотерапия, депрессии, неврозы - с этим я практически незнаком. В мое время такому еще не учили.

- А-а, - опять сказала я.

- Но сама-то ты как себя чувствуешь? - оживился он. - Не слишком ли тебе тяжело то, что случилось? Потому что нервный шок я лечить умею, тут у меня есть опыт.

- Со мной все будет хорошо, - ответила я, вставая, чтобы уйти. Мне нужно было время, чтобы переварить то, что я узнала; свыкнуться со всем сразу я не могла.

- Нет, погоди, - остановил меня он. - Я бы мог тебе что-нибудь прописать.

- Что именно? Нового отца? Не алкоголика?

- Не надо так. Снотворное, транквилизаторы, антидепрессанты.

- Нет, спасибо.

- Ладно, тогда еще один полезный совет, - задумчиво промолвил он.

Во мне проснулась надежда.

- Да? - выдохнула я.

- Клеенка.

- Клеенка? - промямлила я.

- Да, ну, чтобы уберечь матрас от...

Я вышла.

Я брела по улице в состоянии шока, а когда пришла домой, папа спал в кресле, забыв на подлокотнике зажженную сигарету. При моем появлении он открыл глаза и спросил:

- Люси, сбегаешь для меня в магазинчик?

- Хорошо, - согласилась я, слишком потрясенная, чтобы спорить. - Что тебе купить?

- На что денег хватит, - смиренно ответил он.

- Вот как, - холодно проронила я. - То есть платить придется мне?

- Ну-у, - неопределенно протянул он.

- Но ты ведь только позавчера получил пособие, - напомнила я. - Куда ты его дел?

- Ах, Люси, - как-то недобро засмеялся он, - ты - истинная дочь своей матери.

Я вышла из дома, ошеломленная и растерянная. Неужели я похожа на маму?

В магазине купила папе бутылку настоящего виски вместо сомнительного дешевого пойла из Восточной Европы, которое обычно покупал он сам. Но, поскольку я никак не могла успокоиться и желала потратить деньги на него, то купила еще сорок сигарет, четыре плитки шоколада и две порции картошки фри.

Потратив около двадцати фунтов, я вздохнула свободно и утвердилась в мнении, что своими причудами разрушила невольное сходство с мамой.

Я не могла выбросить из головы слова доктора Торнтона. Верить ему я не хотела, но ничего с собой поделать не могла. Я пыталась посмотреть на папу, как раньше, а потом в свете того, что он алкоголик, и последнее оказывалось намного проще. Все сразу вставало на свои места.

Откровение доктора Торнтона стронуло с места одну из стенок карточного домика, а остальные рухнули следом.

Как пролитое на белую скатерть красное вино, эта новость пропитала всю мою жизнь, вплоть до самых давних воспоминаний, окрасив все в другой цвет.

Так и должно было случиться. Так уже было.

Я видела свое прошлое, папу, семью вверх тормашками, а теперь вдруг все стало с головы на ноги. И я не могла смириться с тем, что получилось.

Хуже всего было то, что теперь папа казался мне другим - чужим, даже незнакомым. Я пыталась не допустить этого. Я не желала, чтобы человек, которого я любила, исчез прямо у меня на глазах. Мне надо любить его. Кроме него, у меня никого нет.