Не угаси лампадку!

Вот в такой непростой обстановке вырастал Валя. У его матери была тётя, Варя, которая жила в Садовниках, рядом с домом интендантов – оба дома до сих пор сохранились. Говорят, в последнем был расстрелян Берия. Хозяйственная и домовитая, она очень любила Валю и с удовольствием подкармливала его. Когда ему было 5 лет, он один отправился к ней в гости, пешком от Маросейки – это и для взрослого далеко: нужно пересечь два моста, ведь Садовники находились на острове. Мать его даже не искала, а тётя Варя подумала, что мальчика кто-то привёл – он ждал её на крылечке дома. Когда через 3 дня кроха вернулся домой, мать равнодушно спросила:

– Ты куда делся? У тёти Вари был? Ну, я так и подумала…

И это при том, что до замужества Вера одна, без братьев или прислуги, никуда не ходила. Когда Валя немного подрос, он стал подрабатывать, стараясь помочь семье, но ценил это только его отец. Как-то подросток он заработал 3 мешка картошки, только брат отказался помочь ему донести их до дому, и четырнадцатилетний мальчишка надорвался и на пороге дома потерял сознание.

Валентин очень хорошо рисовал, однако в те времена к поступлению в Художественную академию допускались только с направлением от определенных организаций, кстати говоря, не имеющих никакого отношения к живописи, но устроиться туда работать у него не получилось. Тогда найти любую работу было очень нелегко. И Валентин, не имея особого выбора, получил высшее экономическое образование, однако учился он с разрывом, так как его забрали в армию. Там он окончил сержантские курсы и был отправлен на войну в составе инженерных войск. Молодой сапер воевал сначала в Прибалтике, а затем в Финляндии, а потом вновь учился и работал.

Кстати, папа рассказывал, что в Прибалтике Красная Армия пользовалась поддержкой большей части нищего тогда местного населения, но были и противники, уже в то время сотрудничавшие с фашистской Германией. Финскую войну отец оценивал как даже более тяжёлую, чем Вторую Мировую. В 1939 году он вернулся, доучился и на работе познакомился с Людмилой, его Милочкой, любовь к которой Валя пронёс через всю жизнь.

Семья Людмилы

Неисповедимы пути Господне…

Библия. Новый Завет.

Очаровательная баронесса Фон Фредерикс удивительным образом соединила в себе рациональность отца-немца и весёлую бесшабашность русской мамы. После окончания Высших Бестужевских курсов она вышла замуж за капельмейстера Большого театра, Николая Володарского, и, между балами и прочими светским развлечениями, подарила ему десятерых детей. Она любила вспоминать, как одного из них родила сразу после бала: хитрое платье скрывало дитя под сердцем, и ей удалось завоевать приз «неутомимой танцовщицей». Буквально через день после родов, Мария прискакала на маскарад верхом, в форме офицера уланского полка. Первых четырех детей её муж, обожавший оперу «Евгений Онегин», назвал Ольга, Татьяна, Владимир, Евгений, правда, не очень соблюдая порядок по возрастным критериям героев Пушкина – в большой семье есть место для удовлетворений мечтаний и любых фантазий.

С детьми у баронессы сложились скорее дружеские, чем родительские отношения: они вместе придумывали всевозможные розыгрыши и развлечения. Строгость в их воспитание вносила старшая дочь, педантичная и властолюбивая Татьяна, будущая Милина мать, в которой было гораздо больше немецкого, чем в беспечной баронессе: всю жизнь, несмотря ни на какие катаклизмы, она ни на минуту не отступала от распорядка дня, подобно скорому поезду.

Революция лишила Володарских практически всего: усадьбу в Коломне отобрали, баронессу выселили в подвал собственного дома. Царские деньги, «екатеринки», превратились в бумажки, от квартир в Москве и в Питере в собственности её родни остались лишь отдельные комнаты, в которых, теперь в коммуналке, жили некоторые из повзрослевших детей баронессы, её муж умер.

– Наташа, ну почему ты не можешь ничего купить, ведь у нас столько денег! – говорила она своей верной горничной – наперснице, до конца дней называвшей её барышней. Трудно было осознать, что гарантированные золотом накопления превратились в бессмысленные бумажки. И мы в девяностых годах прошлого века испытали такой же шок. Тяжело, когда вдруг полностью рушится привычный уклад и всё, накопленное предками, включая положение в обществе и образ жизни, уничтожаются, а ты со своим образованием, воспитанием и умом становишься никому не нужным и нищим.

Надо отдать ей должное: оставшись одной с кучей детей, она недолго унывала и сумела приспособиться к новой жизни. В отличие от моих ни дня не работавших бабушек, баронесса устроилась почтальоном, что давало ей не только денежную независимость, но и возможность общаться, к её радости, практически со всеми жителями Коломны. Высшее образование, как оказалось, только там и позволяло работать дворянам, ставшим изгоями в собственной стране. Впрочем, и они вложили немалую лепту в её разрушение…