Не уймусь, не свихнусь, не оглохну

Писал на видео. Шло 3.10. Много. Страшно жалел, что не нашел сил переломить шефа и сократить! Я сокращал, он возвращал. Поругались. В конце концов осталось, как он предложил. И это много. В целом прошло нормально. Но потери (зрительские) огромны.

С Божией помощью отыграли. Академики-пушкинисты в большинстве своем не выдержали, разошлись.

(Бойтесь пушкинистов.)

Вечером сауна!

Здорово!

Много маразма. Встреча с Ефремовым. Катастрофа. Что-то он рассказывал о своих «открытиях» пушкинских… Например, что Александр Сергеевич не идеологизирован (!). Великое, конечно, открытие на старости лет.

Какие-то конференции (записано на пленку).

Общение на этом фестивале определенно показало, насколько мы далеки от привычного театрального пространства. Например, наша встреча с Рецептером В. Э., о которой он сам ненавязчиво попросил, т. е. предложил нам встретиться, желая искренне поделиться своим опытом. Разговор, почти односторонний, получился странным. Он говорил о понятных, ясных и, конечно, правильных вещах: о первоначальной грамоте чтения стихотворного текста, о каких-то общих законах, почти музыкальных и т. п. Никто и не сомневается в правильности этих советов… все так, конечно, так… Но именно сущность, фундамент, метод изложения, то, как он говорил, «основное», что, по его же словам, так поразило и привлекло его в нашей работе, именно это и скрыто от опытного Рецептера навсегда. Невозможно рассказать ему об этом, невозможно и ему познать это… самому. Собственно беседа наша закончилась дружески и почти приятельски… Вот и хорошо.

февраль 1994 г.

Дом…

Какая неудобная тетрадь, писать просто невозможно, и, главное, никакого удовольствия.

А я люблю писать и делаю это с радостью только тогда, когда получаю удовольствие от самого процесса писания. Чтобы была хорошая бумага, блокнот, тетрадь, альбом, хорошая ручка, чтобы было уютно, чисто вокруг, удобный свет и одиночество.

Вот как сейчас (все, кроме тетради).

Раса в соседней комнате строчит на машинке швейной.

Я в своем новом крохотном кабинете. Еще не привык к этой комнате, еще какая-то не моя… Но… что уж… надо привыкать… теперь моя.

Переехали. Успокоились после первых дней столпотворения, связанного с переездом. Как-то разбросали вещи. Более-менее… можно жить.

Еще много хлопот впереди с обустройством. Ремонт тоже, как говорят, стихийное бедствие. Надо бы поскорее начать этот злосчастный ремонт, чтобы скорее закончить.

Два дня был необыкновенный снегопад. Особенно вчера.

19 марта. Москва

«Уран». 18.30.

А. А. вернулся из Будапешта вчера вечером. Вечером же встретились на Поварской (с той же группой). Сегодня первая встреча с «моими» в «Уране». Собрались в кабинете, хотя сейчас уже не так холодно, как еще несколько дней назад.

Настроение у всех доброе. «Сам» тоже непринужденный, весел… Общий такой разговор… кто что делает, что готово к показу… и т. д., прикинули расписание показов на эти дни по «Евгению Онегину».

Венгерский театр дореформенный… практика такая: актер нанимает режиссера (самый совершенный в этой структуре «Комеди Франсез»), он (актер) благодарен режиссеру за то, что сам работает (он не может играть без режиссера). Наиболее сильны для этой территории музыкальные жанры, и практика драматического театра исходит из этого. Скажем, из кабаре. На третий день актер оказывается на сцене и режиссер говорит, куда идти… в какую сторону.

Сейчас Ошер репетирует Пиранделло «Сегодня мы импровизируем». Ну как можно в такой системе репетировать Пиранделло… если он весь направлен против такого театра…

Роли разрабатывают в процессе мизансценирования. Качество исключительно плохое. Нет никакого другого театра, кроме повествовательного.

Такой театр полностью зависит от публики, полностью!

Происходили же какие-то события театральные в мире… Но их как будто ничего не коснулось.

День премьеры является последним днем свидания актера с режиссером. Это то, что меня просто возмутило…

Режиссер просто вычеркивается из сознания. Конечно, они могут «подарить» репетицию, но из сознания вычеркивается.

Французский актер в любом случае не испытывает рабского комплекса ни перед режиссером, ни перед публикой. Никогда!

Венгерские актеры. При огромном собственном даровании всё абсолютно наоборот.

Художник, который постоянно ищет возбуждения для своего искусства в жизни, нуль в конечном счете.

Народ, мне показалось, неразвитый в религиозном отношении… Живут очень суетно… Бесконечно жалуются на отсутствие денег, работают на трех работах все актеры… Понятно, о глубокой работе речи нет. Проявление персонажа только на уровне интриги, другого они не знают.

Такая вот ситуация. Даже на фоне поломанного русского театра.

17 апреля 1994 г., понедельник

23–29 апреля — Одесса, поездом туда и обратно. Кошмарно тяжело.

Доснялся у Игоря в этом самом «Вине из одуванчиков». Глупо все. Не нравится мне. Показывал мне предыдущий материал. Много хорошего, но веры никакой нет, что это может сложиться во что-то толковое.

Без даты