Не уходи. Останься

— Всей истории мы раскопать не смогли, только несколько установленных фактов, а остальное подтвердить документально будет невозможно. Дима, я тебя прошу выслушать меня до конца и попытаться отстраниться от твоей эмоциональной связи с родителями. Хорошо?

Пару секунд молчаливого разговора между супругами…, сражение, победа в котором не принесет радости никому. Дима снова молча кивает и Ибрагиму приходится продолжать.

— Ты, возможно, оцениваешь и помнишь все в несколько другом свете, — была маленькой и любила своих родителей одинаково. Но они ссорились, довольно часто. Скандалы, с битьем посуды и драками. Твой брат всегда в такие моменты тебя уводил либо к нам, либо гулять. Твоя мама работала следователем, если не забыла, — и снова утвердительный кивок, Ибрагиму такое своеобразное поощрение почему-то становится очень важным, и он продолжает рассказывать, глядя в серые холодные глаза жены, — Мы жили на стыке времен, когда все менялось, потом опять же твой отец через многое прошел. Он служил, выполнял свою работу, но что-то случилось…, что именно я не знаю. Только твоя мать и еще пара следователей строили уголовное дело против него по статьям об изнасиловании и измене Родине. Первое доказать не смогли, я искал ту женщину, но нашел только могилу. А второе… они доказали его причастность к организации наркокартеля, идущего через Чечню из Афганистана, в Москву. Он убил несколько своих подчиненных, чтобы скрыть следы. Твоя мама и ее группа успели собрать достаточное количество улик… но ее убивают. Из всей следственной группы она умерла последней. И твой отец, как с цепи сорвался…

Дима слушала внимательно. Каждое слово вбивало ржавым гвоздем в сердце, вколачивалось в мышечную ткань, разрывая и оставляя отвратительные, кровоточащие, глубокие раны.

Догадывалась ли она о чем-то подобном? Да. Но это не значит, что можно в свои догадки поверить и признать, что ее отец, любимый и обожаемый папа убил свою жену, предал страну, которой служил верой и правдой многие годы.

— Я помню, как он вас с братом тренировал. Как издевался. Для тебя, маленькой, это было нормой, ты не плакала, не ныла, не жаловалась. Но со стороны все выглядело не так: он тебя ненавидел, избивал, и, если бы мог, искалечил бы. Мне кажется, только присутствие Руслана его и сдерживало. Потом они оба пропадают во время службы. Что случилось на самом деле, сложно сказать, но я так подозреваю, что Руслан узнал о матери и между ними произошла стычка. Они пропали, а ты загремела в интернат. Причем, пришлось сменить несколько, — Ибрагим посмотрел на Дрозда, — Ваша заслуга?

— Да, мне нужно было, чтобы она на время потерялась.

— Вы подозревали, что Зимин жив, так? И может прийти за Димой?

У Дрозда желваки на лице заходили, но он кивнул.

В комнате нечем было дышать, по крайней мере Димке кислорода не хватало, и пришлось свое патрулирование остановить, чтобы опереться на стену.

— Хочешь сказать… мой отец жив?

— Я не хочу, чтобы так было, Дима, но думаю, так и есть, — Ибрагиму было искренне жаль, что приходится все говорить в окружении чужих людей, и нельзя взять ее за руку, обнять, утешить, — Он искал тебя. Мы проверили те интернаты, где ты жила, неоднократно приходили запросы на встречу именно с тобой от мужчины, имена были разные, но… это он. Ему отказывали, вламываться в госучреждение он не рисковал.

— Отказывали тоже, благодаря Дрозду? — Шрайман, наконец, сумел взять в себя в руки, хотя, видит Бог, его от этой истории бросало то в мерзкий страшный холод, то в жар от бурлящей в крови ненависти к Зимину.

— Да, вы славно постарались, чтобы ее оградить от всего, чего можно; спрятали на самом видном месте.

— Ладно, потом расскажете почему вы вообще все это сделали. Возвращаясь к тому, что мои нарыли. Ты выпустилась, отучилась на секьюрити и вернулась домой. Устроилась ко мне на работу. И все было в порядке до того момента, пока мы не поженились.

— В смысле? — Дима напряженно застыла и смотрела на мужа непонимающими глазами, а ему пришлось отвернуться и продолжить говорить.

— Когда мы вернулись из путешествия, начались проблемы. В округе появились барыги наркотой, торговали всем подряд от дешевых таблеток экстези до дорогущего первоклассного порошка. Мы занялись основательной чисткой. На какое-то время все затихло. Потом был саботаж на производстве, и нам пришлось уехать на полгода, помнишь? За это время все опять вернулось.

— Ты не говорил, что все было настолько серьезно. Почему? — Дима смотрела на него требовательно, ждала ответа, хотела уцепиться хоть за что-то, чтобы удержаться на плаву бушующего океана внутри себя.

— Сейчас не это важно, милая. А то, что пока вас не похитили, ситуация обострялась каждый раз, и все становилось хуже. Моих людей хватало, менты тоже решили вмешаться, и во всей этой кутерьме мы упустили главную угрозу, направленную на тебя. И хоть убей, я не понимаю почему твой отец, — а я уверен в этом, — не помешал тем подонкам.

— Думаешь, целью был ты, но я спутала им карты?