Не уходи. XIX век: детективные новеллы и малоизвестные исторические детали

Наслышанный о простоте и очень хорошем воспитании Цесаревича, я всё равно волновался. Младше меня он был всего на три года — получалось почти что ровесники.

Однако ж при знакомстве нашем пошло сразу так, что я старший — дипломированный университетским образованием, а он нечто от первокурсника. И смотрел на меня немного с завистью; особенно когда говорил, как важно точное физматовское образование для понимания роли научного и материального прогресса, в чем, увы, отстаем мы от Запада.

Милый, застенчивый, действительно похожий на студента первого-второго курса, лицо без признаков аристократизма, заметная лопоухость...

Граф Сергей Григорьевич и раньше отзывался о нем как надежде Престола русского — талантливый, до всего любопытный, а главное — чуткий.

Не суждено — Бог предпочел очередное испытание для России: Николай умрет через четыре года от туберкулезного менингита. И место его со временем займет медведь-Александр III, предпочитавший всему водочку и своего «кардинала Ришелье» Константина Победоносцева, человека до бессмысленности тщеславного и столько же бесполезного.

Однако ж пока я находился в Высоком обществе Ольга в подвале собственного дома под руководством Сашки училась стрелять — завтра нам уже «предстояло».

«Амстердам» я сначала посетил днем, забежав ненадолго, чтобы понять «сценографию» помещенья; осторожно перемигнулся с Верой.

Потом стал готовиться к вечеру.

Одежда характерная для небедного молодого купчика, чуть грима для глаз и носа, чтобы выдавали пьющего человека.

Сначала приеду я, потом Сашка и Ольга, и сразу филер, которого мы уже знаем в лицо.

Дядя появиться не может — его лицо уже засветилось в светских хрониках; с улицы нас страхуют, но не прямо, а из двух соседних переулков.

Вперед!

В зале для меня приготовлен отдельный столик, хотя народа еще не очень много.

Заказываю стерляжью уху и водку, вместо которой Вера принесет мне воды. По виду ее понимаю — нужного нам «клиента» сейчас нет.

Минут через двадцать являются... Сашка-то ладно, он и так на себя похож, но Ольга — сочетание шарма и кошмара одновременно. Мужчины все обращают внимание. Повышенный голос: «подай, принеси!». Сашка прекрасно играет угодливого ухажера.

Я знаю, что в жизни Сашка ей безразличен, но всё равно внутри неспокойно от этого зрелища.

Они начинают кутить — Гагарин по-настоящему, Ольга тянет белое вино и придирчиво разбирается с устрицами.

Опять Веркин взгляд показывает «нет тревоги».

Заказываю еще графинчик водки-воды.

Просидели еще час без всякого результата.

Зал уже полон, Ольга произвела нужное впечатление, а гад-Сашка всё же напился.

Мой первый уход — знак ухода и остальным.

Через полчаса встречаемся в доме Гагарина, там уже поджидают Казанцев и дядя.

Нет, Сашка оказывается трезвый почти.

— Хуже всего, если Комов укатил из Москвы.

— Вряд ли, Саша, — поправляет Казанцев. — Будь у него план отъезда, часы очень дорогие прихватил бы обязательно. Я эту публику хорошо слишком знаю.

— Посмотрим, что будет завтра. Ты, Оля, превосходно справилась.

— Так может по такому случаю французского вина? У меня еще есть остатки.

Казанцев и дядя не против; мне тоже поднадоела вода.

— Да, и что я вам расскажу, господа, верней — прочитаю!

Сашка быстро достал бокалы, две бутылки вина и вазу с фруктами.

— Так что у тебя за новость? — вяло переспросил дядя.

— А вот, — Сашка сначала разлил, потом быстро вынул что-то из небольшого бюро. — Андрюшка Ростопчин, сын Федора Васильевича, протрепался тут моему бате, а тот мне. Так что всё пока по секрету.

— Ну-ну.

— У нас же слухи какие ходили — что линия Романовых оборвалась на Павле, что он не от Петра III, а от Сергея Салтыкова.

— Да чушь, — возмутилась сразу же Ольга. — Салтыков не любовником ее был, а возлюбленным. Вы, мужчины, разницу не понимаете. Какая женщина станет пренебрежительно относится к сыну от своего возлюбленного?

— Ты права, — сразу же согласились и я, и дядя. — К тому же, — добавил он, — сходство с Петром III там сильное, а с Салтыковым — почти никакого. Но ты продолжай, Александр.

— Вот! Не там совсем рвется нитка Романовых.

— А рвется?

— Ну вот послушайте. Это прямо из письма Павла I Федору Ростопчину, отцу дурачка этого Андрея.

И Сашка начал зачитывать: