Не унесу я радости земной...

К этому времени голова колонны 26-й дивизии уже выходила из ущелья. Эйхе приказал Путне на плечах торопливо отходящих белых ворваться в ближайшую деревню Мусатово.

Следующий удар был на деревню Насибаш, через хутор Остроумовку. Но белое командование уже успело прийти в себя. Под Насибашем карельцы встретили крупные силы врага. Пришлось бросить на помощь еще два головных полка и несколько батарей. Попытка белых задержать дивизию Эйхе под Насибашем кончилась неудачей. Наступившая темнота положила конец преследованию белых.

Получив донесение о разгроме двух полков 12-ой пехотной дивизии резервного корпуса Войцеховского неизвестными частями Красной Армии в глубоком тылу, Колчак экстренным поездом прибыл 1 июля 1919 года на станцию Бердяуш, в штаб Западной армии генерала Ханжина. Здесь, как потом выяснилось из захваченных документов, решались два вопроса: первый — во что бы то ни стало удержать Урал; и второй — срочно уничтожить две красные бригады, которые каким-то пока неустановленным путем вышли в тыл. Правда, теперь они уже попали в железные клещи корпуса Войцеховского.

Положение передовых полков 26-й дивизии было, действительно, незавидным. К вечеру они были в полном окружении — даже связь с Юрюзанским ущельем была прервана. Продолжать движение на Кропачево в окружении двух пехотных дивизий и казачьей бригады было невозможно. Стоять на месте — верный разгром.

В этой безвыходной обстановке родилась мысль: нанести удар не на отдаленное Кропачево, а на более близкую станцию — Яхино, до которой всего около сорока километров, почти вдвое ближе, чем до Кропачево, притом правый фланг будет постоянно прикрываться горными кряжами, а левый, восточный, — Юрюзанью.

Тяжелые бои третьего июля ни одной стороне не принесли какого-нибудь заметного успеха. Правда, в одной из штыковых атак в полевой сумке убитого командира одного из белых полков был найден приказ по 12-й дивизии, из которого стали ясны замыслы врага. Наступил решающий день четвертого июля. Неожиданный удар бригады Гайлита дал некоторый выигрыш во времени и расширении плацдарма. Началось успешное наступление на станцию. Но когда бригада, выполнив свою задачу, стала отходить, белые перешли в сильное контрнаступление. Особенно трудно стало, когда цепи полков стали свертываться в походные колонны, готовясь к отходу. Нужно было как-то оторваться от врага.

Тогда отход бригады остались прикрывать команды тяжелых пулеметов. Они шли перекатами и задерживали противника, пока пехота и артиллерия переправлялись через Юрюзань. Одиннадцать пулеметчиков Карельского полка: Василий Костюнин, Михаил Рачев, Федор Ушаков, Игнатий Андрюшкин, Василий Яшин, Осип Сумашиц, Иван Володин, Михаил Самодуров, Митрофан Самодуров, Августин Долшно и Арсений Наузин — своим огнем обеспечили благополучный отход бригады Гайлита за Юрюзань, за что впоследствии, — кажется, единственный случай в истории гражданской войны — такой большой группой, — были награждены орденами Красного Знамени.

Сорванными оказались планы подготовки корпуса Войцеховского к наступлению на Уфу. Появление на Уфимском плоскогорье главных сил 26-й дивизии спутало все стратегические планы Колчака. Удар на станцию Яхино вынудил генерала Каппеля начать отход с Аша-Балашовских высот, а потрепанные части корпуса Войцеховского уже не могли быть использованы в качестве фронтового резерва».

А 26-я дивизия неделей позже уже вела бои за переправы через Ай. 13 июля был взят Златоуст. В ознаменование особых заслуг® освобождении Урала 26-й дивизии было присвоено наименование Златоустовской…

Утром — густой туман. По детству знаю: это верный признак, что сегодня пойдет лед. Висячий, раскачивающийся под ногами мост через Юрюзань. Лед уже поднялся, лопнул, чуть сдвинулся и даже нагромоздил в узких протоках перед островом голубоватые заторы. Подпруженная вода стала затоплять окраинные улицы Малояза, и у лесопилки застучали топоры: через потоки навешивали мостики, ребятишкам как-то нужно было возвращаться из школы.

Висячий мост связывает Малояз с деревней Калмакларово. Из этой деревни, говорят, была жена Салавата Амина. Помню, в детстве дед одного из моих школьных калмакларовских товарищей рассказывал, что здесь в четырнадцать лет объявился сын Салавата, спрятанный еще совсем маленьким у верных людей на далеком лесном кочевье незадолго до того, как отца его схватили каратели. И снова исчез неведомо куда, как только стало известно, что ему тоже может грозить опасность быть арестованным.

В четырех километрах отсюда, вниз по Юрюзани, лежит маленькая деревенька Казырбак. В ней сохранилось седло, которое, по преданию, принадлежало Салавату. Старик, подаривший эту реликвию республиканскому краеведческому музею, примерно так поведал историю седла:

— Еще к прадеду моему прискакал всадник. «Спрячь и храни это седло, — сказал он. — Умирать будешь, сыну строго накажи, чтобы хранил. Тот — своему сыну. Придет такое время, придет к нему человек и спросит про это седло, что нужно показать его людям. Вот тогда и отдайте. А человек такой рано или поздно придет».