Не унесу я радости земной...

На правом фланге 4-я армия вела тяжелые бои с белоказаками в районе Уральска и Николаевска. Прямого участия в освобождении Урала принять не могла. Левое крыло Восточного фронта сильно отстало: 2-я армия под командованием В. И. Шорина и 3-я армия под командованием С. А. Меженинова все еще находились на западном берегу Камы.

Я был в то время начальником 26-й стрелковой дивизии 5-й армии. Во второй половине июня ко мне в штаб совершенно неожиданно явились командарм М. Н. Тухачевский и член Реввоенсовета И. Н: Смирнов и под большим секретом сообщили мне и военкому дивизии Н. К. Гончарову, что Реввоенсовет фронта поручил задачу освобождения Урала нашей армии, а главная роль в предстоящей операции отводится 26-й дивизии.

В штабе дивизии состоялся обмен мнениями и был принят следующий план действий: 3-я бригада моей дивизии продолжает энергично наступать в лоб на Ашу-Балашово, а две другие бригады форсированным маршем выходят на Уфимское плоскогорье, чтобы оттуда ударить на станцию Кропачево в тыл группе Каппеля.

Дивизия занимала по фронту участок от станции Тавтиманово до деревни Айдос на реке Уфе свыше 120 километров, и на всем этом пространстве ни одной дороги, ведущей на перевалы. Единственная возможность — совершить марш-маневр главными силами дивизии вдоль горной реки Юрюзань.

Ни до этого, ни после этого не было на всем Восточном фронте случая, чтобы главные силы стрелковой дивизии действовали таким образом: шесть ее полков, сосредоточенные в одной деревне, выстроившись в одну колонну, начали двигаться вдоль реки без дороги, без связи с тылом, без связи с соседями по фронту.

Надо было в кратчайший срок пройти самый опасный участок и поскорее выбраться на плоскогорье.

Можно было бы заполнить много страниц описанием тех трудностей, которые дивизия встречала на своем пути. До этого лишь дикие звери да одинокие охотники ходили здесь, а сейчас в самое сердце дремлющего миллионы лет Урала вторглось целое войско!

Не раз бывало так, что тропинка, по которой мы шли вдоль самой кромки воды по сырому песку или щебню, вдруг обрывалась, исчезала. Впереди — то теснина, в которой река кипела, как в адском котле, то тишь да гладь, но под зеркалом воды — безданные ямы, которых мы боялись больше всего.

Беспокойство вызывали у меня и военкома Николая Кузьмича не только трудности движения. Мало того, что весь день, а затем всю ночь идут бойцы без дороги. Страшнее другое. Кругом все одно и то же: лес и лес, горы и горы — и так без конца и края.

Мне доводилось в жизни неоднократно воевать в горах: и в первую мировую войну, и дважды в Уральских горах, потом в отрогах Саян, потом на Яблоневом хребте, в отрогах Гималаев, на границе с Афганистаном. Везде были свои трудности, везде неожиданные препятствия. Но Юрюзанский поход запомнился ярче всего и не может идти в сравнение с последующими военными действиями в горах…»

Начинало вызывать тревогу настроение бойцов да и некоторых командиров. Что будет с этими хрупкими висячими мостами, если вдруг придется повернуть назад? Как будут подвозить боеприпасы и продовольствие, и разве можно по такой дороге увозить в тыл раненых и больных?

Чем глубже полки вторгались в дебри Урала, тем острее вставали эти вопросы, тем труднее становилось на них отвечать. И командир дивизии, и комиссар видели теперь свою главную задачу в том, чтобы поддержать моральный дух бойцов. Измотанного тяжелыми переходами солдата общими словами не возьмешь. Поэтому была раскрыта тайна. Бойцы наконец узнали, куда и зачем они идут. Узнали, что их задача и спасение — нагрянуть на противника неожиданно, а для этого нужно идти еще быстрее, чтобы как можно скорее выбраться из проклятых ущелий, выйти на плоскогорье. И солдаты снова шли.

Наступление авангардного Карельского полка, которым командовал В. К. Путна, было настолько стремительным, а появление 26-й дивизии на Уфимском плоскогорье настолько неожиданным для врага, что он растерялся, это и решило весь исход операции.

В деревне Ахуново стоял белогвардейский полк из резервного корпуса генерала Войцеховского. Полк с полным основанием считал, что находится в глубоком тылу. Оба возможных пути наступления красных на Урал надежно закрыты, и выйти в район Ахуново красные смогли бы, только опрокинув части армии Ханжина на Старо-Сибирском тракте. В тот момент, когда Карельский полк выходил к Ахуново из Юрюзанского ущелья, белогвардейский полк восточнее деревни занимался строевой подготовкой.

Головные дозоры Карельского полка сразу заметили белых. Их было около семисот-восьмисот. В узком речном ущелье Карельский полк не смог бы развернуться для успешного боя, он оказывался как бы в ловушке. И Путна решился. Отдав строжайшее распоряжение не стрелять, он приказал полку таким же форсированным маршем идти в сомкнутой колонне прямо на деревню. Приняв карельцев за своих, за части какого-то из соседних полков, возвращающихся с полевых учений, белые спокойно продолжали строевые занятия. Подойдя к самой окраине деревни, Карельский полк без единого выстрела, без криков «ура», молча бросился в штыки…