Не унесу я радости земной...

Венеция. Соленый запах моря.
Томительный рассвет. Цветные паруса.
Казненного фальери призрак черный
На мраморной стене дворца.

Под вечер — золотая пыль. Огни Святого Марка.

Крылатый лев, держащий щит.
Шум голубиных крыльев. Сумрачные арки.
И гулкие шага на древних мостовых.

Забава и печаль. И грусть веселых масок.

И карнавальный блеск. И плачущий паяц,
И пышный Тициан. И вкус восточной сказки
В оправе тусклой буднишнего дня.

В капризном лабиринте улиц —

Печать веков.
И жизнь, и сон —
Все вместе сплетено в слепящий синий узел…
С залива ветер. Смутный шелест волн.

Усмешка на губах. Старуха над гаданьем.

И обещанье ждать.
И все — обман и бред…
Скользят, как тени, быстрые желанья,
Стократно отраженные в воде.

О бог Венеции, даруй мне ночь!

Бросаю перстень в темный малахит канала,
Как в терпкое, как в пьяное вино
В сверкающем в стекле в венецианском.

Благословенна будь, ночь случая и лжи!

Я обручаюсь с ней утерянным кольцом.
Быть может, на заре свой круг закончит жизнь —
Я не обещаю не тужить о том.

Вот и рука. И рядом — жадный рот,

Излом бровей Пьеро и губы Коломбины.
Ну что ж, пусть Коломбина, пусть Пьеро,
На все я соглашусь в греховной викторине.

Скорей идем! Ведь ночь не ждет.

И я не в силах ждать, и жизнь летит, как песня.
Так сбрось же маску и лицо открой,
Лукавый арлекин, безумной ночи вестник.

…Толчок. Холодный дождь. Почти пустой автобус.

За стеклами унылые дома.
Чужой — насмешливый, усталый голос:
«Вставай, приятель, выходить пора!»

19 декабря 1964 года.

Целые циклы стихов: «Север», «Восточные рисунки», «Весна», «Песни о Маугли»… Маугли. Этот образ был ему особенно дорог. Он сопутствовал ему всю жизнь. Мне удалось найти наброски его еще детской поэмы о Маугли. Мысли о Маугли, стихи, посвященные ему, можно встретить в записных книжках Генриха Фридриховича последних лет его жизни…

Во время одной из наших встреч Афанасий Иванович Демчук говорил:

— Я считал, что он никогда не был в Средней Азии, разве что проездом. Сам-то я ее отлично знаю. Хам начинал работать. Но когда прочел цикл его стихов о Самарканде… Такое знание Востока, его истории, обычаев, природы. Словно он там и родился.

Сам же Генрих Фридрихович так определял свое поэтическое творчество:

«Мне поздно подражать кому-нибудь. Ведь
                                           вечер рядом.
И все мои слова — хоть бедны, но мои».

Мы уже привыкли к тому, что «Г. Ф. Лунгерсгаузен известен своими исследованиями в самых равных областях геологии. В каждую из геологических отраслей он внес значительный вклад, во многом содействовал их развитию». Но все же особое внимание Генрих Фридрихович Лунгерсгаузен уделял вопросам геоморфологии (науке об образовании и развитии современного рельефа Земли) и палеогеоморфологии (науке, изучающей рельеф земной поверхности минувших геологических эпох). В геоморфологии и палеогеоморфологии он видел не только сегодняшний, но и завтрашний день геологической науки.

Вопросам геоморфологии и палеогеоморфологии были посвящены еще его первые работы — в 1930–1933 годах. Особенно же много он уделял внимания этим наукам о Земле, работая на Южном Урале, в Башкирии. Только в Уфе, в фондах геологоуправления, хранятся несколько его фундаментальных работ по этим вопросам, таких, как «Геоморфология Башкирского Приуралья», «Материалы по палеогеографии западного склона Южного Урала», «Краткий геоморфологический очерк западного склона Южного Урала» и многие другие. Он — один из авторов-составителей геоморфологической карты Урала.