Не унывай!

Не знаю, откуда у меня были силы, но я не только преподавала, но и вела театральные кружки. Был у меня кружок на химическом заводе – до сих пор бывшая лаборантка этого завода Галя Лиштванова работает в театре «Современник», она главный администратор. Вот откуда все идет!

А еще меня пригласили вести кружок в Физическом институте Академии наук, я должна была помочь сделать новогодний вечер. Писать песни и вообще весь сценарий поручили Валерию Миляеву. Меня предупредили, что он уже знаменит (к тому времени он написал оперу «Архимед» вместе с Валерием Канером), так что может начать проявлять «звездные» замашки: «Вы с ним поосторожнее!»

Мне сразу стало интересно. Пришел скромнейший человек в потертом костюме, средней внешности. Внимательно меня слушал, очень вежливо высказывал какие-то умные мысли. Может быть, оттого, что меня предупреждали о его возможной «звездности», он мне показался очень необычным, человеком какой-то новой формации. У меня таких знакомых не было. Оно и понятно: я вращалась в актерской среде.

Компания физиков пригласила меня кататься на лыжах в Расторгуево, там жила бабушка одного из них, Толи Григорьева. Там были Света Щеголькова, Света Ковалева, Гена Иванов и другие – всех фамилий уже не помню. Я не бог весть какая лыжница: боюсь кататься с высоких гор, боюсь этой неимоверной быстроты, когда мчишься сверху вниз, но я люблю бродить по лесу, и для меня вылазка на лыжах – это огромный праздник.

На встречу на вокзале Валерий пришел в вытянутых на коленках тренировочных штанах – и в оранжевом свитере! Я оторопела. Потом, через несколько лет, написала песню:

Желтый свитер

У тебя был желтый свитер.
Все смеялися не раз:
«Где достал ты этот свитер?
Ну и свитер – “вырви глаз”!»
Но когда ты появлялся
В желтом свитере своем,
На лыжне ты мне казался
Ярким солнечным лучом!

Я всегда, не глядя, знала,
Где бежит веселый луч.
Вот он снова показался
Из-за снежных горок-туч.
Между сосен в лес умчался
По накатанной лыжне,
Обернулся, рассмеялся
Мне, а может быть, весне!

Когда мы поехали на электричке обратно, то Миляев вдруг запел песню «Улица Горького». Сказал, что это его любимая.

Бесконечной тоскою охвачена,
Я бреду по вечерней Москве.
То ли дождь идет, то ли плачу я –
И все думаю я о тебе.

Прохожу я по Горьковской улице,
Удивленные взгляды ловлю.
Я не глупая, я не умница –
Просто женщина, просто люблю…

Тогда часто студенты пели в электричках, это не было чем-то необычным. Поражена была только я одна. Я спросила, чья это песня. И он ответил: «Кажется, Ады Якушевой». – «Нет, это моя, моя!» – завопила я, испугавшись, что либо я украла целую песню, либо у меня ее украли. Но Миляев не возражал, а я таким образом еще раз обратила на него внимание, и когда меня спрашивают, как я познакомилась со своим мужем, думая, наверное, что это главное в семейной жизни, мне приходится рассказывать об этом случае в электричке. Недавно по этим воспоминаниям я написала такую песню:

Электричка

В подмосковной электричке
Пели песню про любовь,
В подмосковной электричке
Оказаться мог любой.
Улыбались звезды, тая
В замороженном окне.
Эта песенка простая
Привела тебя ко мне.

Как пишешь песни? Ведь они просто приходят в голову, и все – Бог нашептывает.

Валерий Миляев был человеком, очень остро чувствующим правду. У него было врожденное чувство меры, и я всегда по нему проверяла и свои роли, и песни: как он скажет – так и правильно. Поэтому я всегда волновалась, показывая ему свои работы.

Слово «брутальный» часто им употреблялось, и особенно в молодости – он был лишен сентиментальности. Как только я пускала какие-нибудь «слюни», он сразу отвечал: «Не брутально!» Это слово обозначало для него некую жесткую мужественность. Но при этом он очень хорошо чувствовал мою потребность в каких-то тонких эмоциях и был очень надежным. Я всегда ему абсолютно верила.

Расскажу еще один случай из нашей жизни, чтобы было понятно мое начальное восхищение этим человеком.