Не упусти

Небольшая компания остановилась в конце подъездной аллеи, где заборы, окружавшие всю сотню с лишним акров их собственности, сталкивались с огромными железными воротами, которые казались совершенно неуместными посреди сельского пейзажа. Ворота были настолько велики, что в них врезали дверь обычного размера, на которой была панель с кнопками. Собравшись, Клэр уверенно подошла к ней, набрала несколько цифр, и дверь с довольным жужжанием открылась.

– Ты знаешь код? – спросил Люк.

– Брэндон поместил его на закрытой странице вечеринки в «Фейсбуке», – отозвалась Клэр.

– Естественно, Брэндон создал закрытую страницу для своей вечеринки, – проворчала Брианна.

– А как иначе он дал бы людям знать, как найти эти совершенно неприметные ворота? – ответил Джереми смеясь. Он взял Клэр за руку, и они прошли в дверь. Брианна и Люк последовали за ними, а Сорока с Беном замкнули шествие. Маргарет дала двери захлопнуться позади себя, закрыв компанию на территории собственности Фиппов.

Главный дом располагался в доброй полумиле от подъездной дорожки, и по мере того, как они подбирались все ближе и ближе, воспоминания Сороки о том вечере (шесть, а на самом деле – почти семь месяцев назад, да?) – становились все четче и четче, пока не стали настолько ясными, как будто это было вчера.

Маргарет тогда так напилась, что путь от парадных ворот до дома показался ей вечным, каждый шаг был личным наказанием за то, что она посмела родиться. Воспоминания о голых телах отца и тети были такими яркими, как след после того, как посмотришь на огонь и отведешь глаза, а потом видишь его очертания еще несколько минут. Куда бы она ни посмотрела, там были они: отец, обнаженный и застывший от стыда, и тетушка, прикрывшаяся руками.

Сороке хотелось сказать: «Не утруждайтесь. То, что я видела, вам из моей памяти никак не стереть». Но она не смогла ничего сказать. Не смогла выйти из комнаты. Не смогла отвернуться. Она даже моргнуть не смогла.

Это мгновение длилось целую вечность. Оно накрывало ее даже сейчас, черная дыра, которая засасывала все обратно, пожирала вселенную, меняла извилины мозга.

– Передумала? – спросил ее Бен.

Она поняла, что застыла на месте. Бен остановился в нескольких шагах перед ней. В какой-то момент им пришлось разомкнуть руки. Остальная часть группы шла в сорока-пятидесяти футах впереди. Чтобы догнать их, придется бежать трусцой.

Сорока моргала до тех пор, пока прошлое не исчезло настолько, чтобы она наконец-то смогла четко разглядеть Бена. Маргарет попыталась улыбнуться, а когда это не сработало, постаралась хотя бы не морщиться. А когда и это тоже не получилось, просто кивнула.

– Некоторые люди на вечеринке будут мне не рады, – сказала она.

– Кто, Брэндон? Эллисон? Шли их на хрен.

– Но это их территория. Я здесь незваная гостья.

– Это вечеринка. На странице в «Фейсбуке», о которой говорила Клэр, было сказано «рады всем». Мы попадаем под категорию «все», правда? И ты видела размеры этого дома? Есть шанс, что ты их даже не встретишь.

Да, Сорока видела размеры дома. Ей приходилось бывать в этом доме. Она видела те его части, видеть которые было нельзя, все темные закоулки, куда обычно в такие вечера заходить запрещено.

Такие, как спальня Брэндона Фиппа.

Как тихие коридоры, которые их туда привели.

Как он тогда сказал?

«Я просто хочу поговорить».

Точно. Он просто хотел поговорить.

– Где Эллисон? – спросила тогда Сорока.

Ей нужно было найти Эллисон.

Она была очень, очень пьяная, а дом кружился перед глазами, и коридор кружился, и спальня Брэндона Фиппа.

Эллисон сумеет все исправить: Эллисон знает, что делать.

Эллисон всегда знала, что делать.

Кроме сегодняшнего вечера.

Сегодня вечером Сорока знала, что делать, и пусть земля теперь уйдет из-под ног Эллисон.

* * *

Два раза по дороге от передних ворот до парадного входа Бен спросил Сороку, не хочет ли она развернуться и свалить, пойти в кино, куда угодно, в любое место кроме вечеринки.

– Правда, – сказал он во второй раз, когда дверь была так близко, что Клэр уже протянула руку, чтобы ее открыть. – Можно заняться, чем ты захочешь. Я не против. Я и вечеринки не особо люблю.

– Мы пришли, – решительно сказала Сорока. – А мне надо в туалет.

– Можешь пописать в кустах. Я тебя прикрою.

Предложение было очаровательным, но Маргарет покачала головой и одним решительным движением, быстрым, чтобы не успеть передумать, позволила входной двери дома Брэндона Фиппа затянуть себя внутрь и совершенно неожиданно оказалась в громадной прихожей.

Дом был как живой.

У него имелись пульс и сердцебиение – такт громкой музыки, которая неустанно стучала откуда-то издалека. В прихожей было относительно пусто, но в арке слева от них Сорока видела то, что можно было точно описать только как рой тел. Она различила несколько человек, которых знала, но гораздо больше там присутствовало тех, кого она никогда раньше не видела.

– Я знаю вон того парня, – сказал Джереми, показывая пальцем. – Он из Эджвуда.