Не в деньгах счастье

— Батюшка, может хоре уже нас вразумлять. Больно жрать охота. Может быть, ты отведаешь с нами что Бог послал? А так пока што для нас Богом являца наш Кувалда. Помолись за него, отче, — прогромыхал из зала голодный Дед Мазай.

Отец Дионисий хоть и был молод, но по интуиции мог дать фору, наверное, любому священнослужителю. Он не стал спорить с собравшимися, а кротко присел на свободное место и стал вкушать приготовленные Манькой Терновой блюда. По мере трапезы он перемещался по залу, подсаживаясь за разные столики, проводя индивидуальные беседы с незадачливыми посетителями кафе.

Когда Дед Мазай неосторожно высказался, что типа под такую закусь неплохо было бы накатить стопарь, многие гости кафе, уже успевшие побеседовать со священником, вполне искренне возразили Мазаю: «Ты, старый пень, со своим уставом в чужой монастырь не суйся. Тут тебе не там. Тут культур-мультур, однако. Хошь бухать — вали в свой подвал. Нехер людей праведных совращать».

Кувалда сердито зыркнул на Мазая. Тот сразу угомонился и больше тему алкоголя не будоражил.

Официантка Соня носила для обездоливших самих себя людей супы и котлетки, потом компоты и фрукты. Она уже почти обессилила. Но, наконец, мероприятие подошло к завершению.

Предприниматель Эдуард Яроцких предложил для лиц, решивших уйти в завязку от бродячей жизни, уютный ночлег в своей маленькой частной гостинице возле автовокзала.

— Ночлег бесплатный на одну неделю, пока вы не определитесь, куда дальше идти по жизни, — сказал он разомлевшей от обжорства толпе.

Некоторые из гостей приняли такое шикарное предложение. У кого-то в голове уже давно шевелилась мысль о коренных переменах в своем существовании. Но не было толчка — сильного пинка под зад, чтобы устремиться вперед к светлому будущему. А вот беседа с отцом Дионисием в прекрасной обстановке, организованной Центром для обездоленных и одиноких сердец во главе с Кувалдой и при участии спонсоров, явили для некоторых бродяг новое видение своей предстоящей жизни. Ночевать в гостиницу к Эдуарду Борисовичу Яроцких отправилось двенадцать человек из пятидесяти двух присутствовавших на благотворительном мероприятии. Вроде бы неплохой результат для первого заседания. Однако потом многие бомжи пропили свою новую одежку и снова приняли, ставший уже привычным им, образ жизни бродяг, неумытых, оборванных, больных и пьяных. Каждому свое. Но все же несколько человек нам удалось окончательно вырвать из зыбучей трясины никчемной жизни. И это здорово!

Наш повторный визит в кафе

Еще через некоторое время я с Валерием Михайловичем заглянул в это замечательное кафе снова. Но без слез описать увиденное я просто не могу. Без слез умиления, конечно же. К нашему большому удивлению у входа нас встречал Дед Мазай с Ампулой.

— Только теперь вместо Деда Мазая я числюсь Петром Федоровичем Дулиным — завхозом кафе. А Ампула — это прозвище в молодые годы прилипло к моей супруге, потому что она раньше трындычала, как пулемет, и в ее скороговорке имя Анна Павловна было созвучно типа со словом «ампула». А сейчас она Анна Павловна Дулина — помощник повара, Марии Прокопьевны Омаровой, в девичестве Погореловой (раньше ее Манькой Терновской кликали). Сейчас она замужем за Клешней, ой, блин, за Лешкой Омаровым. Вот такие перемены произошли в личной жизни некоторых прежних босяков и бродяг.

Анна Павловна, глядя на нас, улыбалась жемчужной улыбкой. Все зубы вставлены опытным стоматологом. Легкий макияж подчеркивал восточные черты ее милого скуластого лица.

— Бабу Клаву, самую первую посетительницу нашего кафе, мы уже похоронили, — со слезами на глазах заговорила Анна Павловна. — Мы все успели полюбить эту милую и добрую старушку. Она говорила, что в нашем Центре для обездоленных и одиноких сердец она нашла успокоение своих печалей. Женщина поняла, что еще нужна кому-то и она на старости лет не осталась одинокой. Вот на этой волне, согретой теплотой душ других наших посетителей, ставших друг другу почти родственниками, сердце Клавдии Ивановны остановилось. По-видимому, закончился у него жизненный ресурс. Сто лет — это почтенный возраст. Уснула бабушка в своей постели, да так и не проснулась. Мы всем своим сообществом провожали ее в последний путь. Был и наш православный священник — отец Дионисий. Грустно и печально это, но ничего не поделаешь. Навсегда уходят старики. В вечность. Оставляя нам при этом желание, нет, потребность, переоценить и переосмыслить свою собственную жизнь. А переоценив, сделать правильные коррективы.

Далее мы прошли в обеденный зал. Увидев два свободных места, мы присели за столик к двум мужчинам. По облику, по взгляду в одном из них читался образ неприкаянного сидельца. Другой был внешне эдаким хорохористым интеллигентом.

— Как дела, ребята? — спросил их Валерий.

— Дела у прокурора, — парировал вопрос сиделец.

Интеллигент, напротив, оказался разговорчивым.