Не в Канзасе

Вечер стирает тени, уводит их на аркане,
Ветер хлопает ставнями, гасит вокруг фонари.
Авель, так твою мать, где же теперь брат Каин?
Что ты глядишь вокруг? Ты на меня смотри.

Кровь на руках тепла, греет не хуже меха,

Краска, не больше того. Смоется на раз-два-три.
Авель, ты бросил кирпич, неужто тебе не до смеха?
Что ты глядишь вокруг? Ты на меня смотри.

Небо пустынно и хмуро. Хоть плюй в него – не ответит.

Ты опоздал, для тебя больше не будет зари.
Авель, твой маузер быстр, тебя не осудят дети…
Что ты глядишь вокруг? Ты на меня смотри.

Нос обоняет гарь до каменных ребер мира.

Богу – приятная жертва, себе – стада забери.
Авель, куда ты бежишь, кто приютит дезертира?
Что ты глядишь вокруг? Смотри на меня, смотри!

Самайн

Самайн! Открыто настежь холодное небо,
И звезды валятся прямо в твои ладони.
Самайн. Забытый привкус горелого хлеба.
Сегодня мертвых с порога никто не гонит.

Самайн! Круги костров опаляют душу,

По венам течет не кровь – ледяная брага.
Самайн! Сегодня мертвые шепчут в уши
Живым такое, что хочется петь и плакать.

Самайн! Заштопан мир костяной иглою,

В прорехи ветер мечет горстями грозы.

Сегодня мертвые пьют наравне с тобою,

В железной кружке мешая со спиртом слезы.

Черная пешка

Черная пешка на белой клетке,
Что ты здесь делаешь, как ты ходишь?
В темном метро на зеленой ветке
Партию мысленно хороводишь.

Черная пешка, кто здесь играет,

Кто назначает правила боя?
В левой ладони – ключи от рая,
В правой – заначка на случай запоя.

Каждая строчка – вызов терпенью.

Начали с шаха, кончаем матом.
Младшей фигуре на усмотренье —
Жить. И играть по чужим раскладам.

Вновь к миттельшпилю ведут все двери —

Неумолимо, без отклонений.
Видишь, и правда – Москва не верит
Просьбам, слезам и часам сомнений.

Черная клетка милее белой.

Но обжигает подошвы снова
Красная площадь – горячее тело
Города.
Ждущего и чужого.

Случай