Не в своем теле (СИ)

Запустив руку под ремень джинсов, Шерлок тревожно ощупывал свой твердый и горячий член, болезненно стиснутый жесткой тканью и давал волю фантазии, представляя, что это Виктор ласкает его руками, проезжается по крайней плоти пальцами, освобождая жаждущую прикосновений головку. Иногда, возбудившись от запаха подушки и одеяла старшего товарища, Шерлок мог очень живо представить себе даже проникновение внутрь себя. Ритмично сжимая и разжимая анус, он воспроизводил в уме сладостные картины первого секса. Сзади становилось горячо и влажно, и тогда Шерлок без угрозы повреждения скользил пальцами внутрь, возобновляя движение вновь и вновь, и это было так приятно, так возбуждающе, что он уже не мог остановиться, пока не кончал прямо в трусы. Однако сразу после острого наслаждения приходила гадливость. Собственное мерзкое поведение надолго выбивало Шерлока из колеи. Ему оставалось только встать и позорно бежать к себе в комнату, чтобы помыться и сменить одежду. Виктор в утренние часы обычно крепко спал и ни разу не застукал Шерлока за актом самоудовлетворения. Но от одного осознания, что он не сдержался и опять занимался онанизмом прямо там, на расстоянии вытянутой руки от сладко спящего Виктора, наполняло сердце юного Холмса ненавистью к самому себе. Слабак! Размазня! Вместо того, чтобы признаться и отдаться в руки опытного товарища, он опять трусливо дрочил свой член и теребил задницу.

Но признания с губ так и не слетали, а Виктор никак не форсировал события.

Наконец, звезды сложились в нужную комбинацию, и Тревор сам пригласил Холмса провести каникулы в его родном доме в Донифорпе. Шерлок только что сдал кучу довольно сложных экзаменов, был расслаблен и как нельзя более доступен. Он даже подумывал, не перестать ли ему на время пить супрессанты. Ведь каникулы же. Они вдвоем с Тревором, в доме ни одного альфы. А беты, они же тоже чувствуют, быть может, реагируют не так крышесносно, как альфы. Но чувствуют определенно. Юношеская хитрость вполне могла сработать, тогда и самому признаваться не придется. Но Холмс не стал так поступать. Нельзя начинать отношения с вранья, считал он с типично юношеским максимализмом.

Ничего не подозревающий о душевных метаниях друга, Виктор много времени проводил в обществе юного Холмса. Они ходили вместе на рыбалку, катались верхом, пытались собирать какие-то дикорастущие ягоды, брызгались чистейшей ледяной водой местного ручейка. Шерлок чувствовал себя замечательно. Его бледная кожа, не привыкшая к солнечным лучам, сначала покраснела, а затем подернулась золотистым загаром. На носу выступили веснушки, а кудрявые темные волосы стали отдавать рыжинкой. Не стиснутый одеждой и злобными комментариями, он был как нельзя более органичен в естественной природной среде. Виктор искренне любовался им.

И вот Шерлок решился. Признаться, и дело с концом! Ведь не прогонит же его Виктор. Да и куда тут идти – вокруг леса да поля.

Они сидели на неказистом мостике и болтали ногами. Болтать было приятно. Так по-детски, словно тебе не девятнадцать, а шесть. Состояние безбрежного счастья до краев заполняло сердце Шерлока.

- Я люблю тебя, – сказал он, разглядывая свое дрожащее отражение в воде.

- Я тоже люблю тебя, Шерлок, – ласково ответил Виктор.

Ладонь Шерлока, наконец, переместилась ближе к руке друга и втиснулась тому под пальцы.

- Мы должны переспать. Так всегда бывает, когда люди друг друга любят, – решительно заявил Шерлок.

- Нет, – послышался тихий ответ.

- Нет? Почему? – Шерлок повернул голову к Виктору. Щеки запылали. Отказал? Отказал! Как это?

- Я не буду с тобой спать, малыш, – ответил Виктор, улыбнувшись, – ты слишком хорош для этого.

- Я тебя не понимаю.

- Не понимай, ладно. И не принимай. Разозлись на меня, пожалуйста, но спать я с тобой не стану.

- Мне девятнадцать, Виктор. Я уже… старый. Все спят друг с другом в этом возрасте.

- Ах, ты мой родной старикашка! – рука Виктора потрепала кудряшки Шерлока, – при чем тут возраст!

- А в чем дело?

- Дело во мне, Шерлок. Ты очень наивен, малыш. Ты смотришь, но не наблюдаешь. Знаешь, что это?

Виктор закатал рукав рубашки, показав пару крохотных синяков. Шерлок посмотрел брезгливо и сглотнул слюну.

- Да. Но ты же не…

- Я да. Он самый. Наркоман.

- Но как? Ты же никогда не был под кайфом, я бы заметил.

- Ты замечал, Шерлок, но не понял. Расширенные зрачки, резкие движения, не спадающее часами возбуждение, все то, что ты принимал за мою выдержку и неутомимость. Кокаин, знаешь ли, славная штука. Так вставляет.

- Но когда? Мы же даже ночевали вместе.

Виктор мягко рассмеялся.

- Пока ты решал задачки, я мог свободно снюхать пару дорожек, или уколоться, отбежав в туалет. Но при тебе никогда так не делал. Я вполне способен сделать это в другом месте. Обычно я и в руки не колю, только в пах, чтобы не было видно следов, а эти следы – случайность, спешил.

- А спорт? Теннис? Ты бы не смог.

- С теннисом покончено. Это был мой последний турнир. По университету ходят слухи, боюсь, меня лишат и предыдущих наград.

Шерлок затряс головой, смаргивая выступившие слезы.