Не верь глазам своим (СИ)

Дальше Тимур не слушал. Это личное.

Спустя добрых полчаса, когда горло охрипло, а глаза жгло от слез, Клеман так же аккуратно оставил трубу у стены и на подгибающихся ногах вышел на улицу, где его ждал Тимур. Почему-то перед этим свирепым мужиком не стыдно было за красные глаза и распухший нос. Казалось, он понимает Клемана больше, чем тот сам себя понимал. Это вызвало некоторое чувство дежавю, но болью в груди лишь слегка мазнуло. Парня отпустило. За эти тридцать с небольшим минут он заново пережил и прощание с Катей, и взрыв, и то, неожиданное сообщение от подруги. И все это улеглось, прижилось и больше так не штормило от одного упоминания. Вспомнились и страх и раскаяние, что в самые сложные моменты жизни он не оказался рядом с братом, находясь в соседней комнате, и бешенство от безнаказанности его обидчиков и смиренного всепрощения Риччи. Вспомнилось, и будто осталось в этом заброшенном месте, всеми забытом.

— Спасибо, — немного сипло поблагодарил Клеман и взялся за шлем. Тим только кивнул и подошёл ближе.

— Успокоился? — теперь Клем кивнул.

Они приехали на улицу, где жил парень, и молча сняли защиту.

— А как погиб Вадим? — Клеман решил не делать из этого тайну. Она все равно теперь никому не нужна.

— Яхта взорвалась.

— Значит, яхта?

— А что?

— Да нет, просто он ненавидел воду… Послушай. Вадим доверил мне твоего брата. Если это хоть что-то для тебя значит, доверься мне еще раз. Риччи будет отомщен. Только сам не лезь в это. Его достанут. И ему все объяснят. Ты еще совсем юный парень, береги то, что у тебя есть.

Эти простые слова нашли отклик в сердце Клемана. Он как-то безусловно принял их и снова кивнул. По взгляду Тимур понял и принял его ответ и тоже кивнул. Слова здесь были лишними. Так и попрощались: молча пожали друг другу руки и мужчина уехал.

Лайла проснулась на рассвете. Мысль, возникшая у неё вчера под знатной дозой алкоголя, никуда не спряталась, и на трезвую голову показалась даже ещё более привлекательной. Она выпила чашку кофе и застыла на палубе, немало напугав своим отсутствием в кровати Николя. Тот накинул ей на плечи плед, и девушка, поддавшись порыву, откинилась на его грудь, согреваясь и успокаиваясь.

Она словно пережила последний год, рассказывая мужчине о своих отношениях. И это помогло ей справиться с каким-то стазисом, в который погрузились её мысли относительно её будущего. Преодолев это болото, она смогла взглянуть на все четче. Она многое осознала, поняв и мотивы Генри, и его трудности. Конечно, ей не хватало информации о его прошлом, конечно, многие вопросы требовали пояснения, но она не хотела с ним разговаривать. Не готова была его прощать. Потому что ранило её больше всего не то, что он не мог ей довериться так долго, это было ей понятно, и не факт, что она смогла бы поступить иначе. Здесь дело было не в ней. А вот его поступки… Он поступил гадко, он поступил подло, и возможно, на это у него тоже были свои причины, но они не отменяли сути этих поступков. Её ещё остро жгла обида за себя, когда она сходила с ума от когнитивного диссонанса: она ведь всем сердцем чувствовала правду, но ложь, окружавшая девушку, не давала её осознать и озвучить. Ведь она невольно проводила параллели, пытаясь разобраться в себе, видела, что Джей и Генри во многом похожи. И возможно, именно поэтому не верила своим глазам, думая, что это ее выдумки. Думая, что видит то, чего нет, потакая желанию своего подсознания объединить двух любимых парней. Даже когда правда открылась, она не смогла в нее поверить, не желая признавать очевидное.

И она вполне могла бы простить Генри за трусость, но не за подлость. Он своими поступками не раз ставил их отношения под угрозу, и по сути наказывал сам себя, находясь в постоянном поиске решения, как сохранить то, что между ними. Лайла не сомневалась в искренности его чувств, но вот в том, сможет ли снова довериться ему, сомнений было хоть отбавляй. А еще она не понимала, как парень мог так жестоко её использовать. Теперь сомнению подверглись все поступки Джея. Специально ли он вызвал Жас на сцену, чтобы спровоцировать то первое интервью, было ли спланировано влюбить в себя журналистку, чтобы та написала хороший материал. У нее даже возникло желание дать Николя для прочтения их договор: вдруг там есть какой-то, подвох, какая-то деталь, которая может повлиять на её карьеру… Ей не хотелось верить в нечто подобное, но она теперь совсем не знала, чего ожидать от Генри. Лайлу ничуть не испугал тот факт, что она нарушила положение о конфиденциальности. Она знала, что друг её не выдаст, но даже последствия её не пугали. Сейчас это было не важно.

Важно было то, что она честно пыталась представить свою жизнь с Генри, с его концертным графиком, фанатами, съемками, пыталась и не могла. Всю жизнь жить под прицелами папарацци? Или скрывать свои отношения? А самое главное, что она не хотела искать выход, снова сталкиваясь с трудностями. Она хотела простого тихого счастья.