Не верь глазам своим (СИ)

В его планы входила гораздо более длинная прелюдия, и гораздо более глубокий уровень удовольствия для своей девушки. Однако ее шаловливые ручки портили все планы. Он понимал, что едва ли с таким желанием он сможет ее удовлетворить, что он позорно кончит, как только войдет в нее, и то, если продержится так долго. Застыв над ней, с расширенными до предела зрачками, пульсом, отбивающимся в ушах, пытаясь успокоить рваное дыхание, он принял решение.

— Твои ручки такие же вредные, как и сама хозяйка. Ты наказана. Вредничают ручки, а страдаешь ты… — Спонтанно он поцеловал ее глубоким, затяжным поцелуем. Подняв на руки, развязав ладони, он безапелляционно, не слушая разочарованных протестов, прошел в ванную и опустил ее в теплую воду с розовым маслом и лепестками. Свечей здесь было меньше, но горели они так же ярко.

Генри, как отъявленный романтик, предусмотрел и обговорил каждый волнующий его момент с Иветтой. И в конечном итоге получилось даже лучше, чем предполагалось.

Оставив возмущенные возгласы за спиной, он коротко поцеловал розу, стоявшую в букете рядом с входом в ванную комнату и бросил Лайле со словами «Скоро вернусь».

Ванна заставляла окунуться в блаженство, но Лайлу потряхивало он нереализованного желания, и находится в ней одной, без прикосновений любимого оказалось действительно наказанием. Она завернула волосы в пучок и приняла решение стоически его вытерпеть. Генри тем временем, вышел на балкон в прохладу ночи, чтобы хоть как-то остудить разгулявшееся желание. Для него было важно, как последнему романтику, испытать это удовольствие именно с ней.

Нестерпимое, почти болезненное желание уступило место непонятному волнению. Генри не понимал, почему для него так важно оказаться с Лайлой именно в таких обстоятельствах. Это был далеко не первый его опыт, но сейчас, стоя на балконе в столь знаковом для него месте, он остро ощутил необходимость разобраться в этих причинах.

Его тянуло к девушке нестерпимо. Еще с того самого первого прикосновения он ощутил притяжение, искру, но не позволял себе признаться в этом вплоть до того момента, пока его подсознание не стало настойчиво демонстрировать его желания и истинные чувства во снах. После Мелани ему казалось, что теперь он может испытывать только физиологическую реакцию на внешние раздражители, естественную реакцию организма, никак не связанную с эмоциями. Но Лайла полностью разрушила это заблуждение. Всякий раз, сталкиваясь с ней взглядом, прикасаясь к ней, он старался урезонивать себя. Но обманывать самого себя — неблагодарное дело… В какой-то момент приходится столкнуться с реальность. Он любит Лайлу, он хочет ее тело, а не абстрактно горит юношеским обезличенным желанием.

Осознав свои чувства и желания к Лайле, ему пришлось смириться с ними. Однако свое затворничество после расставания с Мелани он не прервал, будто решил, что не имеет права на новые чувства, на удовольствие, на мир в душе. И сейчас, когда он, наконец, обрел свое счастье, когда он увидел в глазах любимой ответный свет, он не мог позволить себе осквернить эту искренность, будто нуждался в том, чтобы именно с Лайлой в его жизнь вернулось подобного рода удовольствие. Она привнесла в его будни столько всего… Она буквально наполнила его мир радостью и новыми мечтами. И для него было безумно важно, чтобы то, что они испытают в их первый раз, было особенным для них обоих. Он столько раз представлял себе этот момент. И самое главное для него — это сделать Лайлу настолько счастливой, насколько он только способен. Нет смысла мучить и себя, и ее, не за чем продолжать эту пытку.

Решительно вернувшись в ванную, Генри опустился на корточки перед девушкой. Погладив ее по носу, по щеке, он улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Глядя на то, как вода стекает по ее телу, он не смог сдержать восторженного возгласа. Глаза его снова стремительно потемнели. Нежно касаясь полотенцем влажной кожи, он вытирал ее, растягивая удовольствие. Наконец, он отбросил полотенце и потянул ее за собой в комнату. Сев на постель, он так же молча помог ей устроится рядом.

— Лайла… Боже, как же ты прекрасна… Ты нужна мне… Я хочу подарить тебе целый мир…

— Можешь начать с себя… Я так долго мечтала об этом. Прошу, не тяни больше…

— Не больше, чем потребуется, чтобы увести тебя за грани реальности…

С этими словами он потянулся к ее губам, от соприкосновения которых их будто пронзила искра. Она сорвала все препоны, их руки заскользили по телам друг друга, даря взаимные ласки, пытаясь заново изучить каждый миллиметр. С каждым новым движением пальцев, губ, языка их все больше уносило от осознанности. Разгоравшееся и так долго сдерживаемое желание заставляло действовать на одних инстинктах, пока их тела не слились в хитросплетение, в котором невозможно было различить и разделить влюблённых.