Не вернулся

Легко сказать! Можно подумать, молодуха не держится. Сенька ни разу не увидел ещё, как мать на части от горя разрывает. Спрячется она и только тогда рыдает белугой. Скрывала Вера от ребёнка до последнего гибель отца. Держалась на похоронах. По квартире ходила, будто всё по-старому. Казалось, если невестка да свекровь поплачут вместе, вдоволь – станет обеим легче. Но нет, свекровь от горевания отказалась: будто Костя до сих пор жив и вот-вот вернётся. Вере отчаянно хотелось того же, и от этого несбыточного желания становилось только мучительнее.

Марат Ягодкин замкнулся вообще наглухо. Старше на девять лет, он был брату и лучшим другом, и незаменимым советчиком, и даже большим, чем возможно представить. Не разлей вода, они находили для друг друга время в самые сложные периоды, а Вера им, откровенно говоря, люто завидовала. Дружная семья! Незнакомо. Непостижимо.

07.2022

Глазеть, как журчит кипяток в чайную чашку, – занимательное занятие.

– Хорошо, что ты к нам зашла! – произнесла невестка, поставив заварочный чайник на стол и принявшись шелестеть конфетами в хрустальной вазочке. – На ведьму заодно глянешь.

Брат, присевший напротив за маленьким квадратным столом, подбадривающе усмехнулся. Он дохаживал маму уже восемь лет после того, как отказалась Вера.

– Ну?.. Как ты?..

Ягодкина поёжилась. Робко глянула на невестку. Внимательный взгляд той немного её успокоил.

– Живём потихонечку. Арсения в летний лагерь на море отправила сразу после сорока дней, чтобы отвлёкся. Сама работаю.

Больше сказать писательнице было нечего. Точнее, не получалось. Сложно проговаривать невыносимое, когда привык проживать подобное молча, вариться в муках в одиночку.

– Ну и молодцы! – ответила невестка. – Дуре ничего не сказано. Захочешь – поделишься. Но этот гавна кусок, поверь, дерьмище ого-го как чует! Только с похорон приехали – давай за Костю и тебя. «Позвоните, мол, позвоните Верунечке! Голосок её услышать хочу»!

– Мы отвертелись, – добавил Васильич. – Если сегодня пожелаешь к ней зайти…

– Обязательно. Только чуть позже.

Удивительно, как в одном доме собрались целых три человека с одним именем – Саша. Мама, брат и его жена. Для Веры в этом явлении было что-то сверхъестественное.

Вера Ягодкина родилась позже Саши Пичугина на шестнадцать лет. И, в отличие от Кости да Марата, Пичугины никогда не были родными. Только по крови. И на словах.

Никакой душевной близости, дружбы, взаимопомощи. Всегда чужие. Саша в отчем доме не жил, приезжал крайне редко. Даже после смерти папы. Пичугиным, в принципе, всегда не о чем было ни поговорить, ни посидеть, ни помолчать.

Переменилась атмосфера два года назад. Александра Григорьевна уже давно переписала на брата свои две третьих большого добротного пичугинского дома в обмен на уход, а на Ягодкиной висела наследственная треть отца. Васильич решил её выкупить и приехал в город для деловой беседы на закате летнего дня.

Прождав сутки на нервах, переволновавшись из-за неожиданно выпавшей возможности диалога, хоть и по имущественным вопросам, Ягодкина встретила чужого родного брата с распростёртыми объятиями. Васильич предложил триста тысяч за треть, а в обмен клятвенно пообещал полностью доходить мать своими силами. Вера не раздумывая согласилась, помня, что находиться с характерной мамой в одних стенах – адский труд, и смешная сумма выкупа её ничуть не смутила.

На том и разошлись. Пичугин уехал в станицу, окрылённый сговорчивостью сестры. А та, обрадованная возможностью поговорить с единственным братом, бывшим всегда таким далёким и холодным, решила, что у них, двух потомков усталого родового гнезда, зародился хоть какой-то шанс стать, наконец, дружными.

***

Молча слушая, как невестка кроет трёхэтажным матом старую Пичугину, вдова вжималась в неудобную маленькую скамейку да, давясь, отхлёбывала горячий чай.

Станицу никогда Вера не любила. Приезжала сюда крайне редко, чтобы навестить свекровь да своих Пичугиных.

К последним на переулок ходить совсем не хотелось. По разным причинам. Первая – все встречи не выдерживались больше часа. Не о чем было говорить. Ничего общего. Ни одной темы. Кроме матери, которую Васильич и его женщина бранили по-чёрному.

Попав в семью Кости, Вера совершенно переменилась нравом. Свекровь с невестками не воевала – наоборот, помогала и поддерживала. Старший и младший сыновья вжизнь ничего не делили, ни в чём друг друга не обвиняли и были в любых обстоятельствах, в любую погоду не разлей вода. Взаимовыручка на первом месте. Взаимоотношения Ягодкиных Вере, выросшей в иной обстановке, были чужды, непривычны и здорово пугали.

Поначалу пришлось тяжко. Приученная ждать проблемы да попрёки, находиться в родном доме в состоянии войны 24/7, молодая женщина ревновала, делила территорию, оборонялась от выдуманных врагов. А потом поняла, что своя, родная, что никто ничего с ней делить не собирался и не станет, – затихла и заняла положенное место жены, младшей невестки, матери сына и внука.