Не вернулся

В отчей семье Пичугиных отношения, к сожалению, становились из года в год только хуже да гаже. Александра Григорьевна на характер априори была командиршей, не принимающей ни от кого никаких «но». За двадцать восемь лет, прожитые бок о бок, ни разу Вера не могла припомнить мать терпимой, понимающей и поддерживающей. В доме существовало лишь правильное полезное мнение хозяйки – и остальное, неправильное да вредное. Всякий вдох против ветра карался кнутом – и после порки пряник в систему поощрения не входил.

К старости лет, особенно после Вериного замужества, нрав властной родительницы подпортился ещё круче. К тиранству, царским сумасбродным замашкам да неуважению чужого мнения и воли добавились наплевательство, капризность, мнительность, скандальность и откровенно невменяемые выходки. Раньше все эти атрибуты тоже составляли мамину натуру, но в пожилые годы будто потеряли контроль и слетели с катушек. Ягодкина ощутила это на себе сполна как во время беременности, так и в последующие два года.

Григорьевна не видела меры. Не знала рамок. Ни в чём. Здравые умозаключения и диалоги ей отзывались как о стенку горох. Игры на чувстве вины и неуважение стали ведущими фигурами в ежедневных бытовых баталиях, что крайне истощало.

– Ну что за тварь?! – исступлённо орал Васильич за столом, забыв про чай. – Кастрюли привёз новые! Большие! Один раз борщ успел сварить!

– Возвращаемся с рынка, – перехватила Александра, всплеснув руками. – Смотрим, дверь на летнюю кухню открыта! А там… Эта курва в кастрюлях варит тряпки, которыми свою щель немытую после ссанья протирает!

– Гадина ты, говорю! Что ж, мразина, творишь?!.. А она мне: ой, сынуля, вы так рано вернулись, неожиданно! Вот, тряпочки свои кипячу, стерилизую…

Ягодкина опустила взгляд в пол. Манера кипятить интимные несвежие принадлежности в кухонной утвари у мамы образовалась задолго до её замужества и была до боли знакома.

– На всю летнюю кухню вонь убойная стоит! Смрад! Порошком обезьяна старая стирать боится, мылом – тоже. Пожалейте меня, я от химии вся чешусь – проклятые америкашки русский народ специально травят! Отвечаю: тварь, после тебя кастрюли изгаженные выкидывать теперь. Кто из них нормальный есть будет?.. В ответ – ой, сполоснёте, мать не заразная!

– Везде замки повесил, – Пичугин подпёр рукой свой огромный надутый живот. – Ну нахрен её! Хозяйка сраная! Прошлым летом, едва мы за двор, она – в огород. Думаем, чего вся рассада жухнет и гниёт? Углядели! Старуха своё судно втихую прёт на огород и поливает дерьмом грядки. Чё, говорю, творишь, кочерга дремучая?!.. Удобряю, отвечает, чтобы овощи хорошо росли! Да кто ж после твоих зловонных ссак есть-то будет? Ими только тараканов травить! Хоть раз поймаю в огороде за пакостями, прибью, обещаю! Щас этим летом тихо сидит… Пусть только откинет опять чего!!!

– Сильные вы оба, – вздохнула гостья. – Мне, в любом случае, не судьба была справиться. Когда мама слегла с переломом бедра, поднял её именно ты, Саша. Меня она не слушалась. Упражнения делать не уговоришь. Нет, и всё. Мама хотела только разговаривать…

– О да, это мы любим! – ядовито рассмеялся хозяин. – Всех родственников да подруг отвадила! Кто к ней в комнату не зайдёт, давай гонять по хрен знает какому кругу одно и то же! Поболтать не о чем! Рот другим открыть не даёт. А о себе то врёт без меры, то льёт в чужие уши затёртые до дыр былые подвиги! А кому оно надо – пустое хавать?

– Есть такое дело. Вредная вконец стала. Помню, приеду после уроков усталая, а она просит баклажанов. Но их в подвале уже нет. Съели. Не верила! Ищи, кричит, как хочешь. Ищу. Через пару часов мама сдаётся и принимает баночку другого салата…

– Вообще искать бы не стал! – воткнул комментарий старший. – Ещё б время попусту тратить! Потакала ты ей, сестра!

– Потакала, конечно, – виновато понурилась Ягодкина. – Мама плачет, на судьбу свою горькую сетует – как не пожалеть?

– Вот она тебе на шею и села! У кого судьба не горькая, ответь?!

– Знаешь, сейчас смешно вспоминать, а раньше до слёз. Просила она пакеты из-под покупок привезти, чтобы мусор складывать. Я у Арины Ивановны взяла, да на свою голову ляпнула, что не из магазина. Пипец! Стирай, говорит, давай пакеты, а то я вся чешусь. Клещ в целлофане сидит, потому что свекровь твоя – грязнуля. Пришлось постирать…

– Хах, фиг бы со мной прокатило!

– Дак это полбеды, брат. Пакеты постиранные на ветру порвались. Короче…

– Короче, придуриваться Григорьевна мастак. А вот я её быстро на ходунки поставил. «Не ной, ведьма, жопу мыть тебе никто не будет!». Поохала, покряхтела, но с боем пошла. Соседи, знаешь, что доносят?

– Что?