Не верьте цифрам!

На фоне вышесказанного не начинают ли слова судьи Стоуна, процитированные мною в начале эссе, звучать еще более пророчески? Позвольте мне повторить ключевые фразы: «Отделение собственности от управления… корпоративная структура, при которой небольшие группы получают контроль над ресурсами большого числа мелких и неинформированных инвесторов… руководители компаний и директора, вознаграждающие себя огромными бонусами… Финансовые институты, которые учитывают интересы тех, чьими средствами они управляют, в последнюю очередь (если вообще их учитывают)». Да, мы пренебрегали принципом фидуциарности все эти годы и продолжаем пренебрегать им сегодня. В результате, заимствуя слова судьи Стоуна, «ущерб и страдания, причиняемые людям, и вред, наносимый социальному порядку, построенному на фундаменте бизнеса и зависящего от его целостности, неисчислимы». Сегодня мы примерно знаем, каков этот ущерб – по оценкам, несколько триллионов долларов. Так давайте же на этот раз не будем совершать ту же ошибку и потребуем возвращения к традиционным принципам фидуциарности.

Немного истории

Среди многочисленной армии финансовых институтов, действующих в первую очередь в интересах своих агентов за счет своих принципалов, есть редкие исключения. Позвольте мне обратиться к своему личному опыту работы в индустрии взаимных фондов, чтобы рассказать вам о том, как эту проблему решал я. Еще 38 лет назад я выразил глубокую обеспокоенность по поводу структуры и характера отрасли взаимного инвестирования. Но только три года спустя мне удалось воплотить мои убеждения в конкретные действия и 35 лет назад, в сентябре, создать компанию, которая была призвана максимально, насколько это возможно, соблюдать принципы фидуциарной обязанности.

Я высказал эти принципы в тот момент, когда это категорически противоречило моим собственным интересам. На встрече со своими партнерами по Wellington в сентябре 1971 г. (!), я процитировал те же самые слова судьи Стоуна, с которых начал это эссе. Затем я добавил:

Я поддерживаю ту точку зрения, которая в то же время выражает и мое собственное давнее убеждение, что, учитывая все обстоятельства, в отсутствие существенных требований к размеру капитала, которые невозможно удовлетворить иным способом, профессиональной организации нежелательно иметь публичных акционеров. Это ограничение применимо в той же мере к управляющим инвестициями, как и к врачам, адвокатам, аудиторам или архитекторам. В этих случаях, как и в нашем, трудно понять, какие уникальные преимущества дают предприятию публичные инвесторы. Как правило, они не создают стоимость; они не привносят опыт и знания; они не способствуют повышению благосостояния наших клиентов. На самом деле можно назвать обстоятельства, при которых влекомые публичной собственностью императивы – необходимость зарабатывать прибыль и обеспечивать ее рост – могут противоречить ответственному исполнению профессиональной организацией своих обязанностей. И хотя управление активами содержит в себе элементы не только профессии, но и бизнеса, все же между бизнесом и профессией есть важные различия… Соответственно, мы можем задать себе вопрос: если публичный статус управляющей компании идет в ущерб нашему фонду и нашим клиентам, насколько неизбежно такое положение дел?

Подобная прямолинейность, безусловно, была учтена моими партнерами, и в январе 1974 г. я был уволен с поста главного исполнительного директора Wellington Management Company. Поскольку вся сага слишком велика, чтобы детально излагать ее в этой статье, хочу лишь сказать, что это увольнение дало мне самый главный шанс в моей жизни – возможность создать совершенно новую, построенную на принципе фидуциарности структуру взаимных фондов. Я начал с того, что выступил с предложением о создании такой структуры в совете директоров фондов Wellington[167]. Разумеется, управляющая компания Wellington Management Company решительно воспротивилась моим усилиям.

Тем не менее после нескольких месяцев исследований директора фондов приняли мою рекомендацию отделить деятельность фондов от деятельности их инвестиционного консультанта и андеррайтера, чтобы фонды могли работать исключительно в интересах своих вкладчиков. Эта новая структура предусматривала создание новой компании – The Vanguard Group of Investment Companies, которая полностью принадлежала фондам и работала на основе фактических затрат, т. е. была настоящей компанией взаимных фондов.

Хотя Vanguard начала с ограниченного мандата – с оказания административных услуг для фондов, я хорошо понимал, что, если мы хотим сами управлять своей судьбой, нам нужно расширить сферу ответственности на предоставление консультационных и маркетинговых услуг. Поэтому уже в мае 1975 г. мы начали делать шаги к тому, чтобы взять под свой контроль и эти две функции. Так к концу года был создан первый в мире взаимный индексный фонд под управлением Vanguard.