Не видя звёзд

– Прошу прощения, капитан, задумался и потерял счёт времени.

– Мы в точке перехода.

– Принято, – коротко отвечает Квадрига, отодвигая переговорную трубу.

И давит ногой на левую педаль, запуская первый контур астринга. И начинает выть сирена, донося до всех уголков цеппеля весть о том, что вот-вот начнётся повседневный и таинственный прыжок через непостижимую Пустоту. На триллионы лиг. От звезды к звезде. От планеты к планете.

Философский Кристалл жжёт астрелий, заставляя уникальный металл проявлять уникальные свойства. Часть звёздной машины начинает блестеть, испуская первичные, ещё довольно слабые энергетические потоки и перед астрологом зажигается «дальний глаз» – полуметровое кольцо, в котором отражается звёздное небо. Галилей видел его тысячи раз и готовится спокойно продолжить работу, как вдруг понимает, что было не так и почему Пустота казалась странной: в кольце «дальнего глаза» он видит то самое звёздное небо.

ТО САМОЕ ЗВЁЗДНОЕ НЕБО!

Его вид ужасен и притягателен.

И прозвучавший стон больше походит на рычание. Квадрига отпускает педаль, хватается за виски и кричит, как от боли. А может – и в самом деле от боли.

– Галилей, что у тебя происходит? – громко спрашивает Дорофеев.

Однако отвечать ему Квадрига не собирается: выбирается из кресла, шатаясь, на ходу снимая гоглы, доходит до двери, открывает её и сразу же натыкается на Помпилио.

– Мессер?

– Хорошо, что ты меня узнал, – громко и очень уверенно произносит дер Даген Тур. Но при этом очень спокойно, будто астролог не рабочее место покинул, а просто прогуливается в своё удовольствие. – Что происходит?

– Я… – Квадрига поднимает руку и с удивлением таращится на зажатые в ней гоглы. – Я был в астринге?

– Только что.

– Мне показалось, что я здесь уже был.

– В астринге?

– Здесь и в астринге. – Астролог опускает руку и жалобно смотрит на дер Даген Тура. – Вы можете сказать, где я уже был? Мы уже заходили на эту планету?

– Ты мне скажи.

Квадрига вздрагивает, потом улыбается – весьма неуверенно, – и только потом замечает за спиной Помпилио женщин. Но на рыжую не смотрит, всё его внимание поглощено синеволосой спорки: астролог понимает, что перед ним ведьма, и не отрываясь смотрит ей в глаза.

Из переговорной трубы доносится рычание Дорофеева, но никто не реагирует.

– Что ты вспомнил? – чуть тише спрашивает дер Даген Тур.

– Ничего. – Квадрига отвечает, продолжая смотреть на ведьму. Никого больше для него не существует.

– Ничего? – уточняет Помпилио.

– Ничего, – вдруг подтверждает Аурелия.

– Только то, что лучше не надо, – заканчивает астролог.

– Лучше не надо, – соглашается ведьма.

И Кира видит, что её глаза темнеют, словно наливаются кровью.

– Туда не надо, – продолжает Квадрига.

Но он говорит поздно: девять вымпелов уже ушли в Туманность, и дер Жи-Ноэль не остановит переход. Впрочем… даже если бы «Пытливый амуш» прыгал первым, адмирал ни за что не остановил бы переход: решение принято, и слово астролога больше ничего не значит.

– Мы прыгаем, Галилей, – очень уверенно произносит дер Даген Тур. – Возвращайся в астринг.

Ведьма шумно выдыхает и хватается рукой за стенку. Кира машинально поддерживает её за талию, не позволяя упасть.

– Да, мессер, – кивает Квадрига. – Мы прыгаем.

Натягивает гоглы и возвращается в кресло, не забыв закрыть за собой дверь.

Дорофеев по рации объясняется с адмиралом, но астролог этого не слышит, он вновь давит на педаль, запуская первый контур астринга, и плавно крутит регулировочные ручки, наводя «дальний глаз» на цель прыжка. Увеличивает изображение звезды, а затем планеты. И несколько секунд пристально разглядывает шар, окутанный голубоватой дымкой атмосферы.

Галилей помнит лишь одно – туда нельзя. Но понятия не имеет почему и потому собирается исполнить приказ Помпилио.

В нижней части «дальнего глаза» появляется тонкий серый «хвостик» – протянутый через Пустоту швартовочный канат. Квадрига кладёт руки на другие рукояти – управления «хвостиком» и аккуратно набрасывает его на голубой шар. Тихонько выдыхает, убеждается, что не промахнулся, и плавно давит на правую педаль, запуская основной контур астринга. Философский Кристалл выдаёт максимальную мощность и теперь блестит весь астрелий – вся звёздная машина: спираль, паутина, а главное – три больших кольца, установленных в самом центре помещения. При этом кольца не только блестят: закреплённые одно внутри другого, они вращаются – бесшумно, но с невероятной скоростью, – вращаются до тех пор, пока не сливаются в единую плоскость, из центра которой вылетает невидимый луч, распахивающий «окно» перехода.