Не влюбляйтесь в негодяев

Об этой тайне никто не знал. Даже маме Юрьевский ничего не рассказал, боясь расстроить. Хотя теперь ему казалось, что она понимала. Но никогда не говорила с ним об этом.

Думал ли он о том, что Ксюша действительно может быть его дочерью? Чего греха таить — думал. Ведь когда Макс хотел жениться на Карине, он ещё не был бесплоден. И да — чисто теоретически Ксюша могла быть его ребёнком, а не Гриши.

Но эти мысли не приносили облегчения, даже наоборот — было стыдно. Макс желал племяннице только счастья и не собирался тревожить её нежную детскую душу. Поэтому он так взбесился, когда Карина на дне рождения своей дочери попыталась внушить ему мысль, будто он отец Ксюши. Это было хуже её заверений в вечной любви и преданности. То просто ложь, а ребёнок — святое…

Жулька укоризненно ткнулась в ногу Максу, и он очнулся.

— Прости, малышка, — пробормотал Юрьевский, отставляя в сторону уже почти початую бутылку. — Знаю, тебе пора в туалет. А мне… пора заканчивать бухать. Ага? Ага. А то я так ещё какую-нибудь болезнь подхвачу… и совсем все мозги растеряю.

— Тяф! — согласилась Жулька и метнулась в коридор. Схватила зубами ошейник и изо всех сил завиляла хвостиком.

Макс нацепил на собаку ошейник, прицепил поводок — и вышел на улицу, слегка пошатываясь от изрядного количества выпитого.

Он полдня обзванивал все московские больницы. И нашёл-таки Светку. В гинекологическом отделении.

Диагноз ему, конечно, не сказали, но Макс всё понял и так. Тут не нужно быть гением…

И теперь Юрьевский методично пил, чтобы заглушить боль и чувство вины.

Что же он за человек-то такой? Света ведь не виновата в том, что случилось десять лет назад. Подумаешь, сообщение в соцсети… Он же не её сообщение прочёл, а чужое. И сделал выводы на основании слов человека, которого не знал.

И обвинения его эти… нелепые. Если бы Света, как Карина, спала одновременно с двумя мужиками, ещё можно понять, но она ведь этого не делала. Подогнать двухнедельную беременность под полуторамесячную невозможно. Впрочем, даже думать об этом — бессмысленно.

Дело ведь не в том, что это невозможно. Свете подобное и в голову бы не пришло.

А теперь…

Она его, конечно, не простит. Он и сам себя не простит… Но извиниться всё же надо. А прощать или не прощать — дело её. В любом случае он Свете больше не нужен. У неё будут другие заботы.

Наверное, к мужу вернётся…

Грудь Макса будто бы тисками сжало, стало трудно дышать. К мужу вернётся… Это её право, да и ребёнок всё-таки…

Больно. Удивительно, но даже у таких придурков, как он, есть сердце.

* * *

Мобильный телефон я включила только в понедельник утром. Включила — и сразу позвонила Мишину.

Он ответил тут же, будто бы ждал моего звонка.

— Привет, — я почему-то смутилась, услышав его голос, — я хотела сказать, что в больнице и сегодня на работу не явлюсь. Меня обещают в четверг выписать, но это ещё не точно…

— Я понял, — сказал Сергей спокойно. — Когда сможешь, тогда и выйдешь на работу.

— Хорошо, — я вздохнула. — Но, понимаешь, я…

Чёрт. Оказывается, это сложно.

— Я…

— Ты хочешь уволиться, — подсказал мне Мишин так же спокойно. И я сразу выдохнула.

— Да. Спасибо.

— Не за что. Пойду убью Макса.

— Не надо, — перепугалась я. — Он тут ни при чём! Почти. Я просто… беременна.

— От Макса? — в голосе Мишина наконец появилась эмоция. Удивление.

— Эм… Нет.

Сергей немного помолчал.

— Понятно. Свет, я в ваши отношения лезть не буду, хотя очень хочется. Я как Шерлок Холмс — люблю совать нос в чужие дела. Но насчёт увольнения ты подумай. Доработаешь положенное и уйдёшь в декрет, хоть какие-то деньги. А беременную тебя кто возьмёт?

— Так пока не видно… А мне давно уже предлагают хорошую должность и зарплату… Наши конкуренты со второго этажа. Я бы пришла, поработала чуток — и уволилась.

— Я тебе дам конкуренты, — возмутился Сергей. — Ты смерти моей хочешь? Лучший менеджер ушёл к конкурентам. Да надо мной все партнеры будут ржать!

— Я потом и оттуда уйду. В декрет.

— А вот это ещё хуже, — фыркнул Сергей. — Не зря говорят, что беременные плохо соображают. Ты уж извини, Свет, но представляешь, какие пойдут слухи? Беременный лучший менеджер убегает к конкурентам, чтобы уйти в декрет оттуда, а не из родной конторы, где проработал шесть с лишним лет.

Я задумалась.

— Да, ты прав.

— Я всегда прав, — просветил меня Мишин. — А если я не прав, смотри пункт первый. Короче говоря, подумай. А я пошёл убивать Макса.

— Не надо, — почти заорала я, но он уже положил трубку.

* * *

Телефон зазвонил ещё спустя час. Я посмотрела на экран и, увидев, что это Юрьевский, не стала отвечать.

Опять доведёт до белого каления, а мне надо выздоравливать.

А через полчаса позвонила Леся, и трубку я взяла.

— Привет, — голос у неё был очень-очень тёплый, — как у тебя дела?

— Да так… средне. Я в больнице сейчас.

— Я знаю. Макс уже сказал.

У Леськи был такой мягкий и обволакивающий голос в тот момент, что я даже не смогла рассердиться на Юрьевского.

— И попросил поиграть в шпиона. Узнать, как ты себя чувствуешь.

— Лучше. Гораздо. И тошноты почти нет…

— Это хорошо, — она явно обрадовалась. — Просто замечательно. А какой срок?