Не вместо

Я вздрагиваю, когда его рука ложится на мое голое бедро. Фейрстах даже не наклоняется ниже для этого. И до этого я не осознавала, насколько короткий у меня сарафан. Привыкшие к девчонкам в бикини местные пляжные ребята перестали обращать внимание на такие мелочи, как длина подола. Зато в Бостоне такое, очевидно, в новинку. Я пытаюсь дрожать не слишком отчетливо, пока пальцы Стефана забираются все выше, до самого белья. Подныривают под ластовицу, обхватывают и тянут вниз. Ахнув, я невольно выгибаюсь и закрываю глаза, не в состоянии вынести эту откровенность. Я стараюсь не дышать слишком часто, то ли от стеснения, то ли от страха, что он поймет, что может со мной сделать на самом деле. Но если намокшую ткань можно худо-бедно объяснить дождем, то жар скрыть не получится ничем.

Стефан сжимает ткань в кулаке, намеренно задевая меня… там, но не пальцами. Якобы невзначай. И с моих губ срывается стон, пропадая у Фейрстаха во рту. Несколько новых протяжных движений языка, и Стефан чертит дорожку поцелуев вниз по моей шее… А затем рывком подхватывает под бедра и усаживает на комод. Я едва успеваю вскрикнуть и схватиться за его край, как в сторону отлетает ставший бесполезным маленький комочек ткани. За ним в темноте исчезает мужская футболка.

Я зачем-то стыдливо пытаюсь одернуть сарафан так, чтобы липнущая к коже ткань закрыла хоть что-то. Но Стефан меня останавливает, бесцеремонно втискиваясь между бедер.

— Эта тряпочка тебя не спасет, — хрипло шепчет он доверительное. И добивает понимающей улыбкой.

Наклоняется ниже, не сводя с меня голодного, лишь наполовину осмысленного взгляда. Я под ним теряюсь. Я еще никогда не чувствовала себя такой желанной. Не в пошлом смысле, который вкладывают ребята вроде Бо и Масконо. Не в смысле обезличенного секса. Нет. Это все… мое. Только мое. Этот парень хочет именно меня. Пальцем он проводит между моих разведенных ног, и я дергаюсь, как от удара током. Это слишком, я… С тихим стоном Стефан прижимается к моему лбу. И тут я понимаю, что он пытается себя контролировать.

А я… я не собиралась устраивать повтор этой одноразовой секс-акции. И хочется впитать в себя чужое желание без остатка.

— Не надо, — шепчу я, старательно отмахиваясь от проснувшейся совести. — Не сдерживайся.

— Ты слабо понимаешь, о чем просишь, — хрипит в ответ Стефан.

Осторожно подтянувшись еще ближе к краю комода, я обхватываю его бедра ногами, притягивая его ближе к себе. В ответ стон, какое-то полузадушенное ругательство. Теперь нас разделяют только его джинсы, но даже сквозь них я чувствую жар. Провожу ладонью по его груди вниз. Под моими пальцами пуговица выскакивает из петли, едет вниз молния. Ожидая найти под грубой тканью еще один слой, вместо него обнаруживаю лишь завитки волос. Понимание обжигает щеки румянцем. Но это не заставляет меня убрать руку. Напротив, я с любопытством веду пальцами ниже, пока не натыкаюсь на горячую твердость.

Рывок — и сарафан расходится на груди. К шее прижимаются горячие, жадные губы. В голове образуется сплошное белое марево. Я выгибаюсь навстречу мужскому телу, и ткань неминуемо расходится сильнее, обнажая грудь.

Он чертит языком дорожку по ней, обхватывает вершинку и прикусывает. И думать у меня больше не получается. Я со стоном откидываюсь назад и врезаюсь спиной в стену. Безумно приятно, но мало, до ломоты в теле. Это страшно и совершенно восхитительно одновременно. Сейчас он мне очень нужен.

Почувствовав бедрами горячую эрекцию, я замираю в предвкушении, закусываю до крови губу. Да, пожалуйста! Я не прошу об этом вслух только усилием воли. Потому что у нас не те отношения, когда станешь умолять. Один толчок, сдвоенный стон. Это немного больно. У меня давно никого не было, и я знаю, что это нельзя не почувствовать. Мне немного за это стыдно, хоть и не должно.

Я никогда не занималась сексом на комоде и понятия не имею, как это может быть удобно. Стефан сам откидывает меня толчком руки в грудь назад, заставляя опереться на руки, подтягивает еще ближе к краю. Теперь он во мне на всю длину. Черт, совершенно точно знает, что делает. Стоит мне подумать, какое я сейчас представляю собой зрелище, как кровь вновь бросается к щекам. Но затем Стефан начинает двигаться, и все мысли о неправильности и стыдливости выносит из моей головы потоком удовольствия.

В груди зарождаются стоны, которые невозможно сдержать. Острое сладкое чувство в животе нарастает. Я крепче вцепляюсь пальцами в край комода, силясь удержаться. Здесь, в этой реальности. Поднимаю глаза на Стефана — я понимаю, что проиграла в этой войне за самоконтроль. Капельки пота на его шее, искаженное мучительным удовольствием лицо. Это как та самая нужная искра. Меня накрывает с головой. Моментально.