Не возвращайся

Она хихикнула, а я на дверь комнаты Маши посмотрел, и как-то паршиво внутри сделалось. Мы тут смеемся, а она там одна».

Вот и сейчас в аккаунт свой вошел и, нахмурив брови, увидел ее онлайн. На часы посмотрел – три часа ночи. Совсем девочка с ума сошла.

– Ты чего не спишь?

Написал и замер, ожидая, ответит или нет. Страница ото всех закрыта у нее. На авке не Маша, а девочка какая-то на крыше.

Дочь мне не ответила. Появилась надпись: «Была пятнадцать минут назад».

Уснул я только под утро. Слышал, как жена их будит в школу, как бегают босые ноги по коридору, хлопает дверь в душевой, и Женя шикает на детей, чтоб не шумели – папа спит. Губы растягиваются в улыбке, потом прислушиваюсь, как она пытается до Маши достучаться, а та не встает.

– Ты опять до ночи в ноутбуке сидела?

– Не кричи, мам.

– Посмотри на себя, глаза не открываются. Дай сюда свой телефон.

– Мам, пожалуйста.

– Телефон мне сейчас отдала. Ты наказана. Я интернет закрою на нем на неделю и ноутбук заберу. Надоело мне с тобой по-хорошему. Не понимаешь ты ничего.

– Делай что хочешь. Забирай.

– Маша, не отворачивайся. Я с тобой разговариваю.

– Я умываться иду. Что ты еще хочешь? Я отдала телефон. Ты хотя бы нашла время его отобрать.

Стукнула дверью, и я поморщился. Значит, и у Снежинки с ними не все гладко. Я с этим разберусь. Сегодня же разберусь со своей строптивой средней Анимешкой.

Задремал еще на пару часов. И мне сон приснился. Впервые за все это время. Дочь средняя снилась. Будто вот так на крыше стоит, на самом парапете, руки раскинула, и у меня все внутри обрывается. Мне жутко. Так жутко, что я весь холодным потом покрылся. И я боюсь не только за нее. Я крыши боюсь. Даже ногой ступить не могу.

Когда проснулся, вначале не понял, где нахожусь, а перед глазами все еще ее волосы светлые и рюкзак кислотного цвета, валяющийся на грязном полу, и какое-то предчувствие мерзкое, от него сосет под ложечкой и курить зверски хочется. Натощак и даже без кофе.

Вышел из кабинета. Прямо у зеркала сотовый Машин лежит. Взял с собой и вернулся обратно. Аккаунт ее вскрыл очень быстро. Запомнил, как вчера Алиса пароль восстанавливала мне и сказала о сотовом с смсками и кодом. Зашел на страницу к дочери. Вначале ничего не насторожило. Полистал вниз. Странные картинки, мрачные записи. От них внутри тоска поднимается. Глухая такая. Безысходность повсюду. Разве в ее возрасте не смотрят на новые шмотки, не сохраняют фото актеров или кадры из сериалов? Что ж везде серость такая. Ни одного светлого цвета. Словно я зашел в помещение без окон и без дверей и кожей чувствую нарастающую панику внутри.

Открыл альбом с фотографиями, там везде синий кит нарисован или одинокие подростки с изрезанными венами, сидящие на крыше. Ее фотографий нет.

Что за… Вернулся снова на страницу. Долго смотрел на надписи. На какие-то странные короткие предложения.

Вбил в поисковик «Синий кит».

От обрушившейся информации зашевелились волосы на затылке, сам не понял, как закурил. Холодный пот по спине градом.

Никаких друзей, кроме странной девочки с аватаркой бабочки с рваными крылышками. Открыл ее сообщения. Только та девочка ей и писала. Больше диалогов нет. Дрожащими руками пролистал на самый верх в начало. Сам еще не понял, что настораживает, но паника продолжала ползти вдоль позвоночника.

– Никому не говорить об этой игре;

– Всегда выполнять мои задания, какими бы они не были;

– За невыполнение любого задания ты исключаешься из игры навсегда, и тебя ждут плохие последствия.

– Я не скажу.

– Мы верим тебе, Маша. Когда готова начать игру?

И снова вниз к последним. Считая, сколько всего долбаных заданий, и на каком этапе сейчас моя дочь.

– Ты должна залезть на крышу, нанести порез на запястья и снять это на видео, – пишет неизвестная моей дочери неделю назад, а я холодным потом обливаюсь.

Новое сообщение увидел от дочери ночью.

– Не получилось тогда на крышу. Простите. Я снова в игре. Завтра все выполню. Вернитесь.

Смотрю файлы из чата и чувствую, как внутри все от паники инеем покрывается. Зашел на страницу гребаного куратора – была в сети больше недели назад. Примерно, когда меня по башке огрели, и я в больнице валялся. Даже за день до этого.

Пальцы сами отбили в сообщении.

– Еще раз, тварь, моей дочери напишешь – я тебя найду и убью суку! Начинай бояться. Я тебе синего кита на заднице выжгу.

Из дома выскочил, натянув куртку на расстегнутую рубашку. Лифт не стал ждать. По ступеням вниз, через одну. Лихорадочно застегиваясь на ходу.

В школе на меня, как на психа, посмотрели, когда я оттолкнул охранника и прорвался в здание. Он за мной, а я к расписанию и теперь уже по ступеням наверх. Дверь в ее класс распахнул, задыхаясь. Учительница мел выронила и, кажется, подпрыгнула на месте, а я взглядом Машу ищу и колотит всего. Увидел – сидит у окна. Даже не смотрит на дверь, пальчиками тоненькими по подоконнику водит, и опять все внутри сжалось. То ли от радости, то ли от боли. Захотелось в охапку ее сгрести и к себе прижать.

Охранник на меня сзади набросился и повалил на пол, а дети повскакивали с мест.