Не возвращайся

– У вас там все хорошо? Что-то мне голос твой не нравится.

– Все хорошо. С Машей уроки делаем.

– Кирилл звонил тебе?

– Нет. У меня телефон сломался, – я соврала и увидела, как удивленно и округлив глаза на меня взглянула Маша. И вдруг подумала, что он ведь мог и на ее сотовый позвонить, как и свекровь, но он этого не сделал. Вернулась с тренировки Алиса. От нее все скрывать было намного сложнее, чем от Маши. Взрослая уже. Все по глазам и по поведению видит. Но она почему-то ничего не спросила, сразу к себе пошла, закрылась в комнате, и я с облегчением выдохнула. Принялась посуду мыть по второму кругу. Вычищать тарелки. Иногда это успокаивает, когда руки заняты. Когда стараешься не думать ни о чем.

Вдруг звонок в дверь раздался, и я тарелку выронила. Она с грохотом разбилась, и сердце подскочило куда-то в район горла, чтобы отбивать там хаотичный ритм предвкушения. Потому что оно знало, что это ОН вернулся. Никогда даже не задумывалась, как со временем люди начинают чувствовать друг друга. Не знаю, как Кирилл, а я его по шагам узнавала, по запаху, по поведению собаки и по манере звонить в дверь, если ключи забыл.

А иногда мне вообще казалось, что я просто знаю, что это он, и все. Руки отряхнула от воды и открывать пошла, тяжело дыша и стараясь унять дрожь во всем теле. Дверь распахнула – стоит с двумя сумками. А мне одновременно завопить от восторга хочется и прогнать. Спустить к дьяволу с лестницы и сказать, пусть катится к сучке своей белобрысой и там остается. Почему так долго был у нее? Что делал с ней?

Кирилл сумки на пол поставил.

– Домой пустишь?

– А что, там остаться не разрешили?

Взгляд у него странный сейчас. Нечитабельный совершенно, и глаза потемневшие, смотрит исподлобья, нахмурившись.

– Не захотел.

– Что ж так? Квартира не устроила или условия пребывания?

Прищурился и медленно выдохнул. Злится. Я кожей чувствую, как злится, и воздух начинает вокруг наэлектризовываться.

– Все не устроило. Я домой пришел.

– Ты уверен, что это твой дом?

Сердце колотится все сильнее, и внутри какой-то голос вопит: «Дура! Ты что делаешь?! Ты же хотела, чтоб вернулся! Ты же с ума сходила! Что ж ты все портишь?!». И второй ему в ответ: «А чтоб не думал, что все так просто. Захотел ушел, захотел пришел. Чтоб не принимал все за должное».

– Уверен! Но я вижу, что не уверена здесь ты.

– А что ты хотел? Чтоб я сидела и у окошка ждала, пока от своей любовницы ко мне соизволишь прийти?

Именно так и было. Стояла у окошка и ждала, и слезы по щекам размазывала и молилась, чтоб вернулся обратно, и говорила с ним про себя, звала.

– Я хотел, чтоб в этом долбаном городе, стране, мире, которые я не помню, было хотя бы одно место, где меня любят и ждут.

– Разве Алиночка тебя не ждала и не любила?

– Ждала и любила.

– Так чего там не остался?

– Не захотелось. Домой хотел. К тебе.

«Ждала и любила»… в голове пульсирует и сдавливает ее, как в тисках. Значит, слушал все, что она говорила. Чертовых три часа слушал или, может, вообще, трахал ее. От мысли об этом перед глазами потемнело.

– А жаль. Нет у тебя здесь дома. Ничего у тебя здесь нет, и не ждет тебя здесь никто давно уже. Зря вернулся, Кирилл. Иди туда, откуда пришел.

Сказала и тут же пожалела. Так пожалела, что захотелось язык себе откусить. Или ударить себя по лицу со всей силы, так чтоб в голове загудело и прояснилось. Потому что взгляд его увидела. Он вдруг стал совершенно другим… чужим. Как тогда, когда ушел в тот день. Все эмоции оттуда исчезли, и холодом повеяло. Настолько сильно, что я даже вздрогнула.

– Ясно. Так бы сразу и сказала – пошел вон. Зачем играла в какие-то игры, слезы, обиды. Все было намного проще, Снежинка. Все было так легко – просто сказать: тебя здесь никто и никогда не ждал. Хотя кто знает, может, ты мне это уже говорила.

Подхватил сумки и по лестнице вниз пошел. А я глаза закрыла, и дыхание со свистом рвется, с всхлипами. Разрыдаться не получается, только горло как в тисках. Черт его раздери, предателя этого, гада и мерзавца. Как же я его ненавижу. Как же ненавижу за то, что сделал со мной, с нами. И сама в дом вернуться не могу. Пальцы в ручку двери вцепились, и с замиранием сердца слышу, как по лестнице спускается, как хлопнула дверь подъезда. Не могу я так. Господи! Не могу! Если я опять ему позволю ворваться в мое сердце, он его выжмет и раздерет на кусочки. Если опять поверю… Да кому я лгу? У меня нет сердца без него. Он его с собой носит. В кармане или за пазухой. И я никогда не знаю, в какой момент вышвырнет или растопчет в грязи… а оно все равно у него в кармане ободранное трепыхаться будет. Сама не поняла, как нажала на кнопку лифта, как спустилась вниз и выскочила на улицу. Оглядываясь по сторонам, не чувствуя холода, не чувствуя, как ветер волосы треплет и швыряет мне в лицо.