Не возвращайся

Вначале мы пошли в детский и…полностью переодели Антона. Это был какой-то невообразимый ворох вещей.

– А колготы? Теплые?

– Ну есть две пары.

– Две? Должно быть семь. На каждый день. Так…дайте нам семь пар колгот. Вон тот свитер с белым медведем и с бэтманом. Джинсы и вельветовые штаны, три рубашки. В клетку, в кругах и вон ту, с дурацкими разводами.

– Серёжа!

– Что Сережа? Так ты иди вон туда к игрушкам, пусть сам выберет то, что ему нравится.

– Он…не выберет.

– Ну и хорошо. Пусть просто посмотрит. Так, девушка, на меня смотрите, я не закончил. Трусики с тиграми и с Симбой, пуховик вон тот светоотражающий, шапку и шарф серые. Кать, размер обуви у Сергеича какой?

– 31 – 31,5

– И вон те сапожки с опушкой и кроссы на меху.

Меня всю трясло. Мне было страшно от того количества, что он покупал, вообще от его познаний в детской одежде, в том, с какой легкостью он полностью приодел Антона и…больше всего умиляло, как он называл его Сергеичем. Как будто подчеркивал, что он принадлежит ему. Что он – ЕГО сын. Как и меня всегда называл Огневой. Это как клеймо – МОЯ ЖЕНЩИНА!

Антон на игрушки внимание обратил, точнее, он выбрал ярко-красный мяч и вцепился в него мертвой хваткой.

– Ты иди с ним вон туда!

Показал на магазин с меховыми изделиями.

– А я все это в машину отнесу.

– Сереж…а… а откуда деньги такие? Это же дорого, это же…черт, это целое состояние.

– Катенок, есть вещи, в которые женщинам совать свой очаровательный носик не нужно. Есть деньги, и отлично. Я, знаешь ли, семь лет просидел в яме и заслужил.

– Это премия от государства?

Усмехнулся.

– Скажем так. Да, это такая премия мне за выстраданные годы плена.

В меховой я не пошла. Мы с Тошкой ходили возле детских аттракционов с самолетиками, машинками и каруселями. Нет, он не желал кататься, но он очень любил смотреть, как катаются другие. Его завораживало, когда что-то качалось и кружилось.

– Куда! Я сейчас охрану позову! Вы сдурели!

Бешено звенит датчик, через который выскочил мой муж вместе с шубой.

– У вас мой бумажник! Там сумма, что весь ваш магаз купить можно!

Обернулась, а точнее, не успела обернуться, как мне на плечи лег мягкий мех и защекотал щеку.

– Пошли в зеркало смотреться, Снегурочка. Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе.

Тошку по-хозяйски за руку и в магазин. Продавщица ругается, что-то бубнит, но уже не по-злому, уже на нас посматривает и довольно подсчитывает свои проценты. Когда-то и я так работала на проценты, и каждый клиент был моим потенциальным заработком. Как только она реально не вызвала охрану, и Сережку не утащили менты.

– Охренеть…как же ты шикарно смотришься в белом. Королева!

У меня никогда в жизни не было белой шубы. Вообще не было шубы.

– Красиво, но…я не ношу натуральный мех, ты же знаешь, ту кроличью шубу я не захотела тогда, еще и… и…

– Это не натуральный, девушка, это шикарная новая модель из Парижа. От Сортье! Единственный экземпляр!

Потом наклонился к моему уху.

– Мы приедем домой, ты наденешь эту шубу на голое тело, и я зверски тебя в ней оттрахаю.

Вся краска прилила к лицу.

– А потом ты станешь на колени и будешь жадно сосать мой член…вот в этой самой шубе и…знаешь, и в белой шапке. Вон в той, со стразами сбоку. А потом…, – как же дико у меня запульсировало между ног, – а потом я обмотаю твою шею вон тем мягким шарфиком и буду тянуть за концы, пока ты будешь кончать с моими пальцами в твоем влагалище.

Пока он говорил, я поплыла, и мне показалось, что кончить я могу прямо сейчас.

– Даааа, маленькая, вот этот взгляд я хотел увидеть. Девушка, нам еще вон ту шапочку, шарфик и перчатки, и где у вас здесь магазин женской обуви?

Теперь мне было стыдно сунуть свои копейки после всего того, что он купил нам. А он сам пошел в мужской магазин и выбирал только то, что нравилось мне. Когда выходили из торгового центра, то из-за вороха пакетов видны были только ноги Сергея, а я хохотала и везде открывала двери. Мне вслед смотрели с дичайшей завистью, и даже шептались за спиной. И я впервые в жизни чувствовала себя, как Красотка из фильма с Джулией Робертс.

Дома он выполнил свое обещание, и после того, как я уложила Антона, он заставил меня надеть белые сапоги, шубу, шапку, и мы зверски трахались прямо на полу в прихожей. Когда я выстанывала, что мне жалко шубу, а сама выгибалась, подставляя промежность под яростные удары его члена.

– Хер с ней! Я хочу тебя! В этой шубе! Сейчас! Даже если она к дьяволу облезет!

Потом он оставил меня убирать все покупки по шкафам и после полуночи…он поехал встречать мою маму сам.

А я осталась дома, и в какой-то момент мне вдруг стало до дикости страшно – а вдруг мама его не узнает и…Боже…я больше не хочу знать правду!!! Не хочу! И мне опять очень страшно!