Не возвращайся

Губы начало покалывать, и я провела по ним языком, чувствуя, как они пересохли. Нет, только пусть не сидит ко мне настолько близко, не наклоняется вот так, чтоб я сходила с ума от его запаха, чтобы голова шла кругом и становилось нечем дышать. Протянул руку и тронул костяшками пальцев мою скулу, а я вздрогнула, и по телу прошел разряд электрического тока. И стало неприятно, стало не по себе от этой предательской реакции на него, от того, что мое тело дрожит, едва я посмотрю на этого мужчину, едва я услышу свое имя его голосом. И я всегда реагирую на него, безумно сильно. Потому что каждая молекула моего естества помнит, какое дикое удовольствие он умеет дарить моему телу. Оно хочет порочной, примитивной разрядки, корчится от жажды его прикосновений, помнит каждое сказанное в безумии страсти пошлое и такое прекрасное слово. И от его прикосновения невольно прикрываются веки, потому что мне нравится, как он нежно касается моей щеки, но я все же отчаянно хочу сбежать. Рука находит ручку на двери машины, тянет ее, но ничего не происходит. Дверь заблокирована.

А Сергей улыбается мне краешком рта и наклоняется все ниже. Самоуверенная, наглая ухмылка, от которой я лечу в пропасть на бешеной скорости. И, мне кажется, я чувствую, как горит мое тело под одеждой, чувствую, потому что мне передается и жар его тела тоже. Наклонился очень близко, упираясь рукой в сиденье. Дыхание щекочет мое лицо, и я невольно втягиваю этот аромат, невольно всей грудью вдыхаю его и слышу свое собственное рваное дыхание. Его рука преграждает мне пути к отступлению, и меня начинает бить мелкой дрожью, потому что я перевожу взгляд на его губы, и в эту секунду он жадно целует меня. Набрасываясь на мой рот без предупреждения. Так алчно и нахально, что у меня нет сил сопротивляться. Меня всю подбрасывает, как от удара плетью, и пальцы впиваются в воротник его куртки, и я рвано выдыхаю ему в рот коротким стоном. И в ту же секунду я вспоминаю лицо этой рыжей… как стояла там за руку со своим сыном… а ее он тоже вот так целовал? Вот так же соблазнял ее, смотрел вот этим взглядом, от которого тянет низ живота и набухают соски. Он говорил… как она с ним в машине. О боже! Уперлась руками ему в плечи и изо всех сил оттолкнула.

— Не надо! Нет! — задыхаясь прошептала, отодвигаясь назад.

Но он меня не слышит, хватает за затылок и тянет к себе властным, уверенным жестом, и мне мучительно хочется обнять его рывком за шею. Мое сердце колотится прямо в горле, а тело напряжено до предела. Эта неистовая страсть, этот грубый напор, его первобытная сексуальность сводила меня с ума. Как же чувственно у него получается заглушить все возгласы сомнений, сломать сопротивление. Сильно рванул к себе и опять набросился на мои губы. Грубо, жадно, сминая их, вдавливаясь в них свои ртом, раздвигая языком и врываясь им глубоко внутрь, толкаясь в мой язык и не давая мне вздохнуть от этого яростного напора. Как будто уже взял меня… только одним поцелуем.

— Твое тело… оно орет мне «да»… ты слышишь, как оно кричит, Катенок? — оторвался от моих губ и смотрит пьяным взглядом мне в глаза, пробуждая ответную волну сумасшествия и во мне. — Изголодался, соскучился, адски хочу тебя!

Шепчет страстно и прижимается к моей шее ртом, всасывая кожу, обжигая ее укусами.

— А я нет… нет!

— Лжеееешшшь!

Хватая мои руки, не давая отпихивать себя, заламывая их назад, поднимая другой рукой пальто, скользя по капрону шершавой ладонью, под подол юбки, по бедру вверх, к внутренней стороне, раздвигая мне ноги. Если не остановится, я больше не смогу сказать нет, я окончательно сломаюсь… Ласкает, сжимает кожу, мнет ее, пальцы другой руки быстро расстегивают пуговицы у меня на груди, и мужская ладонь накрывает грудь, сдавливает ее одновременно грубо и властно, тут же щипая сосок через ткань свитера. О боже… я такая жалкая, я совершенно бессильная и глупая… я не могу противиться, я не могу ничего сделать. Это ужасно… так же ужасно, как и невероятно чувственно прекрасна его голая, животная страсть. Снова припал к моей шее, а я впилась пальцами ему в волосы и чувствую, что еще несколько секунд и я больше не буду владеть собой никогда.

— Пусть я лгу… пусть… но я не могу так, не могу там внутри, понимаешь? Там, где мое сердце… если тебе нужно только тело, то бери и делай, что хочешь.

— Твою мать! — выдохнул мне за ухом и медленно разжал руки, — Катя… — заглядывая мне в глаза, тяжело дыша, как будто только что долго бежал и не может успокоиться. И когда этот напор становится слабее, мне уже легче, я готова снова собраться и взять себя в руки. Если начнет снова целовать, от меня ничего не останется. Как же ловко у него получается соблазнить и лишить силы воли, как будто оттачивал свое мастерство годами. Не помню, чтобы раньше он был таким… со мной. Наверное, он был таким с другими. И эти мысли о других отрезвили окончательно, отрезвили так, что я смогла оттолкнуть его от себя и запахнуть пальто на груди. Серо-зеленые глаза пристально смотрели в мои исподлобья, как будто считывал эту борьбу с моего лица.