Не возжелай мне зла

– Скорее хитренькая, – поправляет Робби.

Он щекочет сестру, она хихикает, как четырехлетняя девчонка, но тут мы видим, что возле дома останавливается машина О’Рейли. Инспектор выходит с пассажирской стороны, коротко машет нам рукой и бежит по дорожке к дому.

– Главный начальник приехал, – произносит Робби.

– А он, вообще-то, дядечка ничего, – подхватывает Лорен, наклоняясь к окошку, чтобы видеть, как инспектор взбегает по ступенькам и скрывается в доме. – Полицейские бывают продажные или пьяницы.

– Да брось ты, Лорен! – Робби тычет ей в ребра. – Поменьше смотри телевизор.

Она со смехом вертится, Бенсон переползает ко мне на колени, лапы его тянут за собой подол моего замечательного платья.

– Да хватит вам уже! – цыкаю я и проверяю, нет ли на шелке дыр, – когти у Бенсона ого-го. – Через минуту уже выйдем.

– Мама, кажется, вы с ним нашли общий язык, – замечает Робби, забирая к себе Бенсона.

– С кем? С инспектором О’Рейли?

– А с кем же еще?

– Да, а что? – Я стараюсь говорить как можно более небрежно. – Боюсь, я надоела инспектору за эти две недели, но надо отдать ему должное, он не стал прятаться в другом конце зала и делать вид, что не заметил меня.

– Хороший получился вечер, – говорит Робби.

– Да, – соглашаюсь я.

С грустью вспоминаю, что всего два часа назад я думала, что история с наркотиком позади, и даже отважилась мечтать о новом романе, напрочь забыв про Фила. Несколько сумасшедших минут я ощущала, как бежит по жилам горячая кровь и кружится голова, словно я сбрасываю серую кожу прежней жизни, которая мешала мне после развода, и обретаю новую, атласную и упругую.

– Робби, а помнишь, я спрашивала про одну девочку, Тесс Уильямсон?

– В тот вечер она тоже была в пабе, – кивает он.

– Кто такая? – спрашивает Лорен, и я рассказываю о визите Тесс ко мне на прием.

– Но если Тесс не знакома с Робби, то при чем здесь она?

– По-моему, все очень просто, – отвечаю я. – Если она ни при чем, то наверняка знает, кто это сделал.

– Если вам будет легче, я признаюсь: лично я никого не убивал, – говорит Робби. – Да вы и так это знаете.

– Ну конечно! – вскрикиваем мы с Лорен в один голос, и она прижимается к его плечу.

– Но можно понимать слово «убийца» не буквально, – рассуждаю я. – Вдруг речь идет о фигуральном убийстве… Скажем, ты убил ее мечту или мечту ее близкой подруги… Что-нибудь в этом роде.

– Но как? – смеется он.

– А она, случайно, не хотела записаться в ваш хоккейный клуб?

Чувствую, все мои предположения строятся на песке, но отчаянно хочу докопаться до истины.

– Или, может, вы встречались где-нибудь на вечеринке, ты ненароком обидел ее, оскорбил и сам того не заметил?

– Я не слежу за тем, кто вступает в клуб, кто не вступает. Ну да, – пожимает он плечами, – может быть, и обидел. Все может быть. Не знаю. Но я обычно со всеми нормально общаюсь. Вежливо.

– Да, это правда.

– Ну, здравствуйте еще раз. – Дверь в машину открывается, в нее просовывается голова О’Рейли. – Внутри никого, поэтому возвращайтесь спокойно. Правда, нам нужно выяснить, что еще в доме вам показалось странным или что пропало.

Вылезаем из машины, топаем вслед за ним, все еще в вечерних нарядах. Робби и Лорен с двумя полицейскими расходятся по своим комнатам, я остаюсь с О’Рейли. Мы проходим в гостиную, и мне сразу бросается в глаза багровая надпись на стене. Вид ее опять потрясает меня, сердце наполняется страхом.

– Хочется оборвать обои, – говорю я. – Можно, я сделаю это прямо сейчас?

– Сначала надо сфотографировать, – отвечает О’Рейли. – Эксперты уже едут. Еще они снимут отпечатки пальцев, хотя это может затянуться, поскольку здесь побывало много народу, а преступник наверняка работал в перчатках.

– А когда все это закончится…

– Когда все закончится, можете обрывать обои и наклеивать новые.

– Спасибо.

– Все на месте, ничего не пропало? – спрашивает О’Рейли.

Я отрываю глаза от стенки, оглядываю комнату. Бенсон уже сидит в своей корзинке, положив голову на ее край, глаза полузакрыты. На кофейном столике куча журналов, учебников, листков бумаги. У Лорен с подругами увлечение вязанием уже прошло, и все диваны с креслами теперь украшают цветастые веселенькие подушечки. Одна стена целиком закрыта книжным стеллажом от потолка до пола: на полках выстроилась классика, триллеры, разные самоучители по рукоделию, скопившиеся у меня за долгую жизнь. Синие бархатные шторы закрывают стекло парадной двери и ведущей в садик двери черного хода, несколько «крокодильчиков» оборвалось, и в этих местах ткань провисает, образуя неровные проемы. Заднюю стенку украшают кое-как развешенные фотографии детей в разном возрасте, сделанные в дни рождения и в Рождество.

– Похоже, все, как и было.

– Где-нибудь деньги припрятаны?

– Если бы, – усмехаюсь я.