Не время для нежности

Да, он уже имел дело с десятком из них. Убедился лично — воины достойные подражаний, но, к сожалению, совершенно не пригодные к применению в многоходовых операциях. Дело тогда они слили, не пожелав сдаваться окружившему их противнику. В мыслях Лориани держал пленение отряда, как отвлекающий маневр — личинки из ставшего на прикол товарняка должны были выносить совершенно другие люди.

Вскоре, при помощи влиятельных связей в окружении Государя, он планировал освободить девушек из неволи. Нет же! Вздумалось этим дурам обнажить мечи, и погибнуть там же, не отходя далеко от состава. Надо отдать должное — заказчика они не выдали, и на том спасибо. Но осадок остался наисквернейший…

Прибытия избранной дочери Тысячеглавой он ожидал с замиранием сердца. А когда та объявилась в кабинете в разорванной блузе, плохо копируя путан из окрестных домов терпимости, понял, что волновался зря. Тысячеглавая — конечно, если она на самом деле являлась человеком, а не страхолюдным чудовищем из легенд — была человеком слова. Прислала не худшую из своих отпрысков.

Лориани отложил в сторону журнал и, заложив руки за голову, откинулся на спинку стула. Позвал:

— Мартина, душенька!

Женщина не заставила себя ждать, появилась на пороге кабинета через несколько секунд.

— Что изволите, господин, — бросила она сквозь зубы и смотрела при этом только в окно. Явно была не в настроении.

— Не пройтись ли нам послезавтра с раннего утра по Швейному тупичку, а? Вместе?

Он постарался, чтобы прозвучало это как можно более естественно и непринужденно. Мартина молчала.

— Оплачу любой каприз, — чтобы предупредить каверзный вопрос, быстро продолжил, — я чувствую вину, и должен извиниться за вчерашнее…

— Как пожелаете, — она пожала плечами. Фибус кожей чувствовал исходящие от нее ледяные порывы.

— Решено! Подыщи свой самый лучший наряд и, аккурат после завтрака, мы отправимся. Условимся о встрече у ворот.

Она развернулась, не соизволив узнать — вправе ли уйти.

— Подожди! — Обернулась. — На неделе ты освобождена от работ по дому — отдохни, как следует. Прогулки по лавкам отнимают много сил. А за жалование можешь не беспокоиться, сохраним — в конце концов, ты и так с ног сбиваешься, присматривая за хозяйством и… собственно, мной.

— На кого же я дом оставлю?

— Гунар справится ничуть не хуже. Ты успела его натаскать.

На лице ее мелькнула тень сомнения. Впрочем, Мартина решила не комментировать опрометчиво брошенную реплику. Так же неслышно, как и появилась до этого, исчезла в коридоре.

Прогулка пойдет женщине на пользу, и он сумеет вновь вырасти в ее глазах.

Голова понемногу проходила. Настроение встало на путь исправления. Фибус рассчитывал, что Мартина, совершив покупки в мастерских, развеется и простит его.

В глазах народа, подчиненных и соперников, как ему казалось, он видится всемогущим кровожадным зверем — иная ипостась для Хозяина подворотен попросту не предусмотрена данным титулом.

Но внутри, как хотелось верить, он все еще оставался человеком. И больше всего на свете сейчас ему хотелось уюта, заботы и бескорыстного тепла.

Глава 8 Васер Лау

Покинув владение Хозяина подворотен, Лау первым делом наведался домой. От одежды несло плесенью и потом, которым он не раз покрывался в сыром подвале, с замиранием сердца ожидая расплаты за содеянное.

Перед аудиенцией с Выворотнем он успел основательно прожариться на солнышке — думал, сдохнет раньше, чем до него соизволят снизойти — но так и не сумел полностью избавиться от смрада подземелья. Значительно потерял в нюхе — в носу застыла кровяная корка, и зрении — глаз по-прежнему отказывался нормально видеть, окрашивая предметы в желтые и багряные тона.

Об извозчике, которому нужно отдать хотя бы медяк государева чеканного двора, речи не шло. Потому добирался до родного порога пешим ходом. Побитый и грязный, как дворовый кот, он вызывал отвращение и страх у встречавшихся на пути редких прохожих, что было до обидного непривычно. В другой жизни, казавшейся теперь лишь сладким сном, все происходило в точности до-наоборот. Это он свысока смотрел на округу и старался держаться подальше от подозрительного вида пройдох — мало ли какую от них можно подцепить заразу.

Дыша ртом и обжигая гортань сухим раскаленным воздухом, без стука ввалился в калитку. Дверь оказалась не заперта. Во дворе его встретили разор и запустение: арочные окна на обоих этажах оказались выбиты, по земле в беспорядке разбросали тряпье, бумаги и книги. Горки битой посуды соседствовали с картинами, по которым не один раз прошлись ногами. Даже кадки с пальмами, которые только-только прижились, и те разбили на черепки, а корни очистили от грунта.

Тайник, в котором он держал скопленные не переезд в Аданай средства, искали основательно. Проверяли в самых неожиданных местах. Не гнушаясь ни чем. Даже сортир был перевернут и разобран частично. В выгребную яму, кажется, подкинули дрожжей — такое от нее разносилось по двору «благоухание».