Не всё

Завязалась огромная дружба с семьей Товстоногова и Лебедева. Лебедев был женат на сестре Георгия Александровича Натэлле, и в доме у них царил матриархат. Соединенная из двух, квартира управлялась ею. До сих пор у ее изголовья стоят рядом две фотографии - брата и мужа. Злые языки утверждают, что Георгий Александрович так и не обзавелся семьей из-за сестры. Не знаю, правда ли это. В семье, в быту он был счастлив и самодостаточен. Натэлла обладала потрясающим качеством - она сумела полностью обеспечить бытовой комфорт для этих двух мужчин, создать очаг и уют. У них на кухне было особое пространство, которое так и называлось - очаг. Там все было выложено камнем, висел рисунок под Пиросмани, стояли грузинские кувшины. У нас до сих пор хранится рог, подаренный мне Георгием Александровичем в Париже. Другой же, в серебре, висел у них над очагом. У Натэллы всегда был накрыт стол - вечером, после репетиции, спектакля. Главным в этой семье был театр, а не дети и семейные отношения. Это была именно театральная семья.

Мое знакомство с Евгением Алексеевичем Лебедевым произошло еще раньше, в 1981 году. Я впервые снималась на "Арменфильме" в картине "Лирический марш" совершенно безумной, с диким количеством актеров. На эпизод пригласили Лебедева. Зачем? Не знаю. Зато потом уже, познакомившись поближе с самим Лебедевым, я поняла, зачем ему нужно было сниматься на "Арменфильме". Он обожал работать, к тому же любил Кавказ, Грузию, Армению. Приехать на двое суток в Ереван, отработать и уехать с двумя огромными корзинами зелени, помидоров, перцев, абрикосов было в его духе.

Так вот, во время тех знаменательных съемок я "прилепилась" к Лебедеву и засып?ла его вопросами. Никогда не забуду, как он сказал мне, что сыграть можно все. "Хочешь, я тебе сейчас сыграю солнце?" И он тут же показал этюд: солнце просыпалось (открывался один глаз, потом другой), потом проснулось, потом солнце вышло погулять (взлетали брови), потом солнце влюбилось, полетело, потом пошло на вечернюю прогулку, потом чего-то выпило и его немножко сморило, а потом солнце подумало, что пора бы уже лечь соснуть (и у него опускалась одна бровь за другой). Этот этюд стоил многих занятий по мастерству актера.

Когда дружба в бэдэтэвцами окрепла, мы каждое лето встречались в Крыму: Товстоногов, Лебедев и Натэлла отдыхали в Ялте в пансионате "Актер", а мы - в гостинице "Ялта". (Володя обожает Ялту, чеховские места, для меня с Ялтой связаны самые светлые воспоминания о первых годах нашей совместной жизни, о первых совместных каникулах.) Они приходили к нам в гостиницу, мы ужинали на террасе, а потом шли их провожать. Доходили до "Актера", я обычно - с Евгением Алексеевичем, который мне что-то рассказывал. Его любимая хохма была:

- Ты знаешь, как я разбудил Натэллу среди ночи: "Натуся, я должен тебе сказать очень важную вещь, которая меня мучает".

- Ну что, Женя? Я спать хочу!

- Наш сын Лешка - не от тебя!

За разговорами мы доходили до пансионата "Актер". Теперь они провожали нас. Мы ходили туда-обратно бесконечно. Помню, как-то Натэлла с Лебедевым ушли спать, Товстоногов со Спиваковым проводили меня в "Ялту" и Володя пошел в послед-ний раз провожать Товстоногова. Я ждала мужа до начала второго ночи, заволновалась, пошла к пансионату, там все уже было заперто, темно. Подошла к номеру Товстоногова с окнами к морю, на первом этаже, заглянула со стороны балкона и увидела: сидит Гога в семейных трусах до колен и с традиционной сигаретой и рассуждает с моим мужем о Мейерхольде, Таирове, Михаиле Чехове, Прокофьеве, Шостаковиче. Оттащить Володю от Гоги было невозможно.

Володя с Георгием Александровичем были в чем-то очень похожи. Все время друг друга доставали вопросами, проверяли друг на друге свои методы. Товстоногов спрашивал:

- Как вы достигаете того, чтобы музыканты как один брали пиццикато, и даже на них не смотрите?

Володя отвечал, что нужно быть правдивым на сцене - тогда тебе верят. Гога тоже говорил своим актерам:

- Мы в жизни все время врем. Хотя бы на сцене нужно говорить правду.

Товстоногов очень любил фразу: "Это такая мэтафора". В нем была высокородная грузинская элегантность. Он и Натэлла всегда говорили с характерным акцентом. Конечно, они - пиросманиевские персонажи. Он - с огромным агатовым перстнем, с вечно дымящейся сигаретой с мундштуком, пепел с которой стряхивается на брюки соседа, стол, всё вокруг. Любимый анекдот Товстоногова звучал так: "Чем отличается Париж от мужчины?" Далее следовала пауза, он стряхивал пепел направо на соседа, потом налево и говорил удовлетворенно: "Париж - всегда Париж".