«Не все то золото…». Фальшивомонетничество в Российской империи. Вторая половина ХVIII – начало XX века

Реноме гуслицких фальшивомонетчиков подтверждают рапорты полицейских чинов и переписка чиновников министерства финансов. В марте 1868 года начальник петербургской сыскной полиции докладывал обер-полицмейстеру Ф. Ф. Трепову, что «в продолжение десятимесячных самых тщательных поисков, существующая в раскольничьих селениях Московской губернии фабрикация фальшивых кредитных билетов и серий приведена в совершенное разоблачение». Впрочем, продолжал он, «хотя нет сомнения, что открытия эти нанесли сильное поражение помянутой зловредной промышленности, издавна уже вошедшей в обычай у раскольников и принявшей в последнее время небывалые размеры», в Богородском и Коломенском уездах Московской губернии и Егорьевском уезде Рязанской губернии «проживают лица, которые, полагая, что с прекращением розысков опасность миновала, вновь начали производство и сбыт фальшивых бумажных денег и звонкой монеты»[190].

В рапорте были указаны девятнадцать человек, занимающихся печатанием и сбытом фальшивых кредитных билетов и чеканкой звонкой монеты. Почти все они пользовались досками, гравированными крестьянином села Жажково Семеном Зотовым. «Зотов, — говорилось в рапорте чиновника особых поручений управляющему министерством финансов, — самый первый мастер досок для приготовления денег в Гуслицкой местности, выпустивший безнаказанно громадное количество их, выучивший этому искусству и других, и не пойманный доселе по причине его особенной ловкости»[191]. «Делателя фальшивых ассигнаций» Зотова выслеживали долго. Первая попытка арестовать его с поличным в августе 1868 года закончилась неудачей. Обыск, проведенный у него в доме, ничего не дал. Как докладывал Н. А. Юревич в министерство финансов, «поиски наши на этот раз оказались тщетными. Впоследствии мы имели случай убедиться, что Зотов был предупрежден одним из числа доносителей (бывшим агентом сыскной полиции), которого хотя и нельзя было обличить в измене, но за ним учрежден секретный полицейский надзор»[192]. Злоумышленника удалось уличить в преступных действиях в январе 1869 года. При обыске в его доме были обнаружены начатые гравировкой медные доски для печатания двадцатипятии трехрублевых кредитных билетов, подготовительные прорисовки для гравирования билетов достоинством в три и десять рублей, а также инструменты и материалы[193]. В процессе расследования Зотов признался в «продаже им медных досок для подделки 5-ти рублевых и 1 рублевых кредитных билетов старого образца крестьянину деревни Дороховой (Богородского уезда) Феоктисту Никитину Щеголеву (он же Плахов) и о нахождении у него в ученьи граверному мастерству сына Щеголева Федота»[194]. При обыске жилья Щеголевых в колодце были найдены инструменты и медные доски для печатания фальшивых кредитных билетов достоинством в пять и десять рублей.

«Самый первый мастер досок для приготовления денег в Гуслицкой местности» был осужден и сослан на каторгу в Сибирь. Такова была судьба многих уроженцев этих мест. Как отметил В. С. Лизунов, «почти все гуслицкие поселения, а их было до 60 с лишком, разбросанных по берегам рек Гуслицы и Нерской, имели своих выселенцев в Сибири, сосланных туда преимущественно за подделку и сбыт фальшивых ассигнаций. Немало их было и на каторжных работах»[195].

Каторжники и ссыльнопоселенцы, попавшие в Сибирь за подделку денег, создавали благоприятную среду для развития фальшивомонетничества за Уральским хребтом. Нередко именно этот контингент являлся костяком организованных групп преступников, промышлявших подделкой денежных знаков. «Ассортимент» производимых ими фальшивок был весьма широк. Подделывали как монеты, так и бумажные деньги, едва те появились в России.

Уже в 1798 году иркутский губернатор генерал от инфантерии фон Трейден рапортовал в Сенат о найденных у работного человека иркутской казенной суконной фабрики Федора Поспелова трех 25-рублевых фальшивых ассигнациях. При этом он писал, что «незадолго пред сим найдены на той фабрике у ссыльных бумага и инструменты к деланию фальшивых ассигнаций»[196].