«Не все то золото…». Фальшивомонетничество в Российской империи. Вторая половина ХVIII – начало XX века

Да и судебная практика была такова, что многие обвиняемые по делу о подделке и сбыту российских кредитных билетов отделывались незначительными тюремными сроками или же и вовсе оправдывались судом присяжных. Упоминания об этом нередко встречаются в переписке чиновников министерства финансов. Британская судебная система предоставляла мошенникам значительные возможности избежать сурового наказания. Г. П. Каменский в августе 1878 года направил в Петербург депешу с описанием особенностей английского судопроизводства. «В Англии, как известно Вашему Высокопревосходительству, — обращался он к Д. Ф. Кобеко, — не существует предварительного дознания и следствия, обвиняемого даже не допрашивают перед судом, его останавливают, даже если бы он и желал что-нибудь заявить <…> Обвиняемые должны быть арестованы и доставлены в суд с вещественными уликами, одних показаний свидетелей недостаточно для осуждения их, и они непременно будут освобождены и оправданы»[422]. Обвиняемые, предупреждал Каменский, «еще могут начать процесс против нашего правительства за незаконное задержание их, обыск, и объявить значительный денежный иск за нанесенный позор. Что в Англии найдутся люди и адвокаты, готовые поддержать подобный процесс, при настоящем настроении общественного мнения, — это более чем вероятно»[423]. В этом Г. П. Каменский смог убедиться на собственном опыте. В 1870–1872 годах в Швейцарии он стал фигурантом судебного процесса, инициированного по жалобе арестованных фальшивомонетчиков. А в 1879 году аналогичная ситуация могла повториться в Лондоне. Адвокат арестованной шайки мошенников, сообщал в министерство чиновник особых поручений Иван Неннингер, «задумал сделать заявление перед судом, что и здесь в Лондоне, как это было в 70–72 годах в Швейцарии, поддельщики побуждались к подделкам агентами русского правительства»[424].

Насколько вольготно чувствовали себя на берегах туманного Альбиона преступники, промышлявшие подделкой и распространением российских денег, свидетельствует следующий случай из судебной практики. В сентябре 1877 года купец 2-й гильдии Вильгельм Бергман, прибывший в Лондон по торговым делам из Царства Польского, обратился в местную полицию с жалобой на некоего Мартина Пфейфера, которого обвинял в мошенничестве. Бергман утверждал, что заплатил указанному лицу авансом за партию замшевой кожи, но товар так и не получил. Вскоре после отъезда заявителя из Лондона Пфейфер был арестован, дело поступило в суд. Был арестован и еще один участник мошеннической сделки, сообщник Мартина Пфейфера Станислав Тхоржевский, но до судебного заседания его выпустили на поруки. Гавриил Каменский сообщил в Петербург: «Я уверен, что ни Бергман, ни Пфейфер не имели здесь в виду обыкновенных торговых операций; распространители фальшивых билетов называют их обыкновенно товаром, во многих случаях придавая им более специальные названия платков, шкур, кож и тому подобное; кроме того, мне сообщают, что в кружку лиц, занимающихся в Лондоне торгом фальшивыми билетами, говорят, что в основании дела Пфейфера лежит продажа фальшивых билетов»[425]. Предположение Каменского вскоре подтвердилось — прокурор варшавской судебной палаты сообщил в министерство финансов o признании Бергмана, «что, отправляясь в Лондон, он имел намерение приобрести там фальшивые деньги»[426], но был обманут и теперь желает разоблачить мошенников. Д. Ф. Кобеко известил Г. П. Каменского, что Бергман находится под подозрением, но вместе с тем его претензия «так замаскирована, т. е. обставлена благовидными предлогами неисполнения какого-то условия, что едва ли процесс этот даст возможность обличить ныне злонамеренные действия»[427]. В результате в лондонском суде столкнулись два мошенника. Двенадцать месяцев каторги получил лишь один из них — Мартин Пфейфер, а купец 2-й гильдии Вильгельм Бергман, которому не удалось приобрести фальшивые деньги, выступил в качестве потерпевшего.

Даже арестованные фальшивомонетчики порой вели себя самоуверенно до нахальства. В 1877 году в Лондоне был задержан некий Гибберт, известный также под разными именами: Джон Генри Фрер, Мюльс Жирар Грэ, Джордж Нобль, адмирал и капитан Джордж, Жиро. Через адвоката ему был задан вопрос российского представителя министерства финансов: «Не может ли обвиняемый Гибберт сообщить какие-нибудь сведения о подделке наших кредитных билетов». На это фальшивомонетчик заявил, что в «предприятие» по изготовлению фальшивок он вложил 700 фунтов стерлингов, и если российское правительство возместит ему понесенные расходы, то он «сообщит сведения, которые дадут возможность захватить всю шайку подделывателей»[428].