Не встречайся с Розой Сантос

Алекс помрачнел. Поприветствуем возвращение сурового рыбака или, вернее сказать, пекаря.

Ухмылка Карлоса стала еще шире.

– Ну, знаешь, с чего-то надо начинать. Я, кстати, именно так нашел свою жену. И, если подумать, сестра свою тоже. – Карлос ткнул Алекса в плечо. – Этот парень как высокое мрачное дерево. Так, слушай, надо сделать пару конференц-звонков, но мы опаздываем.

Он передал брату бумаги, и оба склонились над формами заказов. Я отошла в сторону и принялась незаметно изучать ингредиенты, разбросанные по всей кухне. Клубника, лимоны. Свежие сливки. Стружка темного шоколада. Интересно, скоро ли придет его мать и потребует немедленно навести порядок? Интересно, она из таких? Моя мама так не делала, но все друзья любили рассказывать истории о том, как их латиноамериканские матери вытаскивают их в субботу утром из кровати, жалуясь, что никто им не помогает. Но каждый раз, когда я тоже хотела поучаствовать в болтовне, то вызывала лишь жалостливые взгляды.

– Твоя мама все время уезжает? – Да, но потом она возвращается. – Бедняжка Роза.

Я выудила из корзины клубнику и откусила. Восхитительный сладкий сок наполнил рот. Я посмотрела назад и увидела, что Карлоса уже нет, а Алекс стоит один и смотрит на меня.

– Извини, – смутилась я. – Просто они такие аппетитные на вид.

– Это хорошо, – сказал он, продолжая изучающе глядеть на меня. – Ты сегодня какая-то грустная.

В последний раз мы виделись перед вечеринкой в честь обретения золотой черепахи.

Я обошла вокруг кухонной стойки, чувствуя спиной его взгляд.

– Есть немного, – ответила я. Мне страшно не хотелось продолжать и видеть ту реакцию, которую это продолжение всегда вызывало. Я не хотела, чтобы он смотрел на меня так, словно я потерялась в лесу. Я злилась и устала, и мне хотелось пожаловаться кому-нибудь и, возможно, поплакать, но в то же время я не хотела позволять никому говорить плохо про свою мать.

– Моя мама вчера уехала.

– Почему?

Вот всегда я должна отвечать на этот вопрос.

– Потому что этот город застрял во времени, и когда она сюда приезжает, опять превращается в убитую горем семнадцатилетнюю девушку.

Я увидела, как взгляд Алекса смягчился. В комнату проник луч золотистого утреннего света, а вокруг блестели крупинки сахара и кипела карамель. Он пододвинул ко мне поднос с кусочками торта.

На кухне, которая выглядела как сон, я погрузила вилку в ломтик желтого торта и попробовала кусочек. Вкус был резким, словно внезапно всплывшее воспоминание, и глаза сами закрылись, чтобы лучше его распробовать. Слегка терпкий сливочный лимон взрывался во рту, словно фейерверки, и я торопливо предложила Алексу тоже попробовать, пока я все не доела. Продолжая смотреть на меня, изучая мою реакцию, он наклонил голову и откусил кусочек. В комнате как будто стало теплее. Он проглотил торт, все еще таращась на меня.

Я прикрыла рот рукой и с беспокойством спросила:

– Что?

– Просто… – Он потряс головой, словно отгоняя наваждение. – Благодаря тебе я многое вспоминаю.

Это звучало одновременно и серьезно, и аккуратно. Мне понравилось.

– Скажи, о чем ты подумал, и я тоже скажу.

Он наклонился вперед, над столом, который нас разделял, взял вилку и отломил кусочек шоколадного торта.

– Когда я был маленьким, по вечерам и все лето я торчал в гостях у тети Виктории. И там всегда было жарко, как в аду. Вместо кондиционера было только открытое окно, везде стояли маленькие квадратные вентиляторы, но они работали слишком слабо. Однако она все равно готовила чили так, что казалось, что глаза вылезут от жары.

– И что, я напоминаю тебе о жареном чили? – поддразнила я. – Только попробуй назвать меня горяченькой, я пойду домой.

Он доел свой кусочек торта с улыбкой.

– Это она научила меня делать все это, – показал он рукой на выпечку, расставленную вокруг. – В детстве я был гиперактивным парнем. Да, понимаю, это неожиданно. Так вот, чтобы получить хоть немного покоя, она научила меня делать arroz con leche[69], а потом – sopapilla[70]. Но больше всего мне были по душе panes dulces[71].

Я полностью расслабилась, практически растекаясь по конторке. Глубокий звук его голоса – перекатывающееся «р» и мягкий южный акцент – словно переносили меня в техасскую жару, где маленький нахмуренный мальчик по имени Алехандро с сосредоточенным видом наклоняется над миской теста.

– Я увидел, как ты с наслаждением ешь то, что я приготовил, и вспомнил, как у меня первый раз получилось сделать что-то вкусное, – сказал он. – А ты о чем думала?

Я взяла вилку.

– Когда я закончила пятый класс, Мими сделала мороженое из лимонов, которые она разрешила собрать в своем саду. Это серьезное дело, потому что моя abuela не шутит о том, что касается сада. Мы втроем сидели на крыльце и ели мороженое, и это самое лучшее воспоминание в моей жизни. – Я доела кусочек торта и вздохнула. – В конце того лета мама уехала. С тех пор я почти не ем лимонные десерты, хотя все еще очень их люблю.

– Ну вот. Теперь мне хочется испечь для тебя миллион разных вещей.