Не введи во искушение

Для советских людей война явилась полной неожиданностью. Был обычный выходной день, когда германская авиация сбросила на мирные города тысячи тонн смертоносного груза. Государственную границу с грохотом пересекли немецкие танки, и под канонаду пушек войска двинулись на восток.

Этот день был днём торжества вооружённых сил Германии.

А для генерала Краснова? Его рано утром разбудил телефонный звонок Шкуро. Генералы поздравили друг друга с началом нового этапа борьбы с большевиками.

Днём Краснов сел за письмо атаману Балабину:

«Ваше превосходительство, Глубокоуважаемый Евгений Иванович.

...События идут, вернее, бегут быстрым темпом и так меняют всю обстановку, что мне часто приходится написанное утром письмо вечером рвать, потому что оно уже не отвечает тому, что произошло.

Итак... Свершилось! Германский меч занесён над головою коммунизма, начинается новая эра жизни России, и теперь никак не следует искать и ожидать повторения 1918 года, но, скорее, мы накануне событий, подобных 1813 году. Только роли переменились. Россия (не Советы) является в роли порабощённой Пруссии, а Адольф Гитлер — в роли благородного императора Александра Первого — готовится отдать старый долг России. Быть может, мы накануне новой вековой дружбы двух великих народов. Вы помните 1813 год и эту величественную песню:

...Русский царь собрал дружину
И велел своим орлам
Плыть по морю на чужбину
В гости к добрым пруссакам...

Это было 128 лет тому назад, когда под Калишем были общие манёвры русских и прусских войск.

...Украинский (и Кубанский) вопрос — этот вопрос уже решается и, как видите, без нашего эмигрантского участия. Я мог бы посоветовать, хотя знаю, что моих советов никто из них слушать не будет, господам самостийникам не «рыпаться» и никуда не ездить. Этих господ, без имени, без авторитета, без знания языка, дальше передних и швейцарских не пускают и с ними не разговаривают. Своей назойливостью я хвастливым бахвальством они только раздражают немецкие власти, и для таких господ дело может кончиться в теперешнее военное время не тюрьмою уже, а заключением в концентрационный лагерь. Вот если бы украинцы могли бы указать кандидата в гетманы, а кубанцы кандидата в атаманы, и это были бы люди, не связанные с Антантой, ни с бенешовскими деньгами, люди сильные и сравнительно молодые — люди крепкие морально, непродажные и честные, с авторитетом...

Вот пока и всё. События волнующие. Сбывается то, что я давно предсказывал, и тернистым извилистым путём мы подходим к тому, что будем петь:

Россия, Германия превыше всего,
Превыше всего в мире...

* * *

Война обрушилась на Советский Союз всей мощью германской армии. В считанные недели оказались оккупированными Прибалтика, Белоруссия, значительная часть Украины. Армия Гитлера победоносно двигалась на восток.

По улицам германских городов гнали колонны военнопленных. В кинотеатрах крутили документальные ленты, которые показывали отступавшую Красную Армию, хлеб-соль, подносимые немецким солдатам на бывшей территории Советского Союза.

Генерала Краснова пригласили в Министерство восточных территорий рейха и предложили работать в казачьем отделе. Генерал охотно согласился. Он считал это началом для создания казачьего автономного государства. Краснов был абсолютно уверен: и Гитлер, и командование вермахта должны оценить деятельность казачьих соединений, которые выступят на стороне германской армии.

* * *

Ивану Шандыбе стало горько и обидно, когда он увидел первых советских военнопленных. Ещё большую горечь, смешанную с недоумением, вызвали у него кадры кинохроники, на которых девушки в России цветами встречали немецких солдат...

Генерал Краснов знал: Гитлер ненавидит славян, считает их недочеловеками, поэтому и не хочет доверять им оружие.

   — Это теория, Пётр Николаевич, — возразил Шкуро. — Наши казаки уже служат в отрядах, которые против партизан. А немцы, создавая из пленных воинские соединения, всегда отдают предпочтение казакам.

Лилия Фёдоровна велела Варваре поставить самовар, а сама слушала разговор мужа со Шкуро.

   — Вы что-нибудь слышали, Андрей Григорьевич, о полковнике фон Панвитце?

Шкуро, в неизменном казачьем мундире, в последние годы сильно раздобревший и оттого ставший похожим на колобка, отрицательно покачал головой:

—Это какой Панвитц? Недавно награждённый Железным крестом?

   — Он самый, Хельмут фон Панвитц из Силезии.

   — А почему вы о нём спросили?

   — У себя в отделе я слышал, что его метят на какую-то командную должность при казачестве.

   — Ну мы дожили: немцы да в казаки...

   — Что делать.

   — Вы давно виделись с Евгением Ивановичем Белавиным?

   — Да уж изрядно. Что-то от него вестей нет. Надо бы ещё раз написать...

Вот о чём написал Краснов атаману Балабину 27 июня 1941 года:

«Ваше превосходительство, Глубокоуважаемый Евгений Иванович.