Не выпускайте чудовищ из шкафа

Надо сосредоточиться. Хотя… да, плывет все. И ощущение такой хмельной иррациональной радости, хотя объективных причин для нее нет.

– Получается, – сосредотачиваюсь усилием воли, – получается, что… дар не сработал? И они решили, что там, внизу, ничего нет?

– Беда любого одаренного. Со временем все начинают слишком уж верить собственному дару.

– А ты?

– И я. Я не исключение…

Чем дальше, тем выше… давление? Скорее, жар. Тот, который проходит в самое сердце. И я не в силах сдержать глупую улыбку.

– Но они увидели бы… увидели…

– Нет. Они спустились в основные шахты. А эта жила идет словно бы сбоку. Она подходит близко, излучение пробивается. Его и уловили, но…

Данные интерпретировали неверно.

– Артефакты сбоят, дар сбоит, а они решили, что просто отклика нет. Остаточный… Жила уходит вглубь. Но должны же были пробы какие-то делать.

– И делали. Вниз. На разную глубину, только там, внизу, не так уж много альбита.

Вот и сочли шахты нерентабельными.

А коридор…

– Твой дед…

– К тому, что здесь, со временем привыкаешь. – Он шел рядом, не отрывая ладони от стены, и гладил ее, и улыбался безумно. – Он не понимал, что происходит. Говорил, что его сюда тянет. Отец был слишком занят тем, что пытался выжить. Ему пришлось содержать и деда, и маму, и меня вот… Мама болела часто, а целители дороги. Она в конечном итоге умерла. А я увидел все это.

– Но, – я остановилась, – если твой дед отыскал жилу…

Такую вот, которая сама в руки идет, почему не воспользовался? Ладно… полноценную добычу организовать непросто. Но тут некоторые камни созрели, сами в руки просятся.

Достаточно взять и…

– Почему он просто не вынес пару камней?

– Отсюда? – Отблески альбитового огня ложились на лицо Дара. – А ты разве не видишь?

– Что?

Альбит.

Повсюду альбит. Сверху. Снизу. Сбоку. Часть камней оборвалась и просто лежала у стены. Мишка… Мишка сюда просто-напросто не добрался.

– Нельзя! – Дар повернулся ко мне. – Нельзя ничего трогать!

– Почему?

– Потому что тогда все разрушится! Дед… он понимал! И я понял. А отец нет, он бы не понял. Поэтому я ему и не сказал. Это место надо чувствовать. А ты… ты не чувствуешь. – Ну да, с чувствительностью у меня всегда сложно было. – Оно живое… – Пальцы Дара бежали по камню, и внутри вспыхивали новые и новые искры, словно альбит и вправду был живым. – А узнай кто-то… его бы разорвали на куски. Пришли бы. Люди. Сюда. Изуродовали бы. Люди все и всегда уродуют. Нет… нельзя… Дед как-то взял камушек. Маленький. Мама тогда слегла и без целителя умерла бы. Он и решился. Всего один… И отец долго выспрашивал, где дед его нашел. – Дар повернулся ко мне. – Хуже, что вопросы начал задавать не только он. Как-то в дом пришли… люди. И требовали, требовали, чтобы дед отвел их к жиле. Нет. Нельзя. Секрет! – В его глазах блеснула тень давнего безумия. – Они били его! Он не сказал! Я убежал. Звал на помощь… Когда вернулся, дед был уже мертв. Нельзя никому говорить…

Он резко оборвал разговор.

А потом мы пришли.

Коридор вдруг вильнул и раскрылся пещерой.

Небольшая, шагов десять в поперечнике. И правильная, будто кто-то когда-то вычертил ровный круг, а над ним уже выросли альбитовые стены.

И все остальное.

И все остальные.

– Это… – Я поднесла лампу к огромному вытянутому кристаллу, что стоял у стены, и альбит стал прозрачным. – Это же…

Женщина.

Словно под слоем льда. Не очень молодая, но почти красивая. Бледная, и черты слегка искажаются. И кажется, будто она… спит?

– Юлечка. – Дар остановился. – Кровь у нее была сладкая…

А за ней еще одна.

И еще. И…

И Бекшеев вовсе даже не одержим. Но лучше бы наоборот.

Дар не мешал. Я шла и смотрела. Камни. Огромные камни, а внутри них – люди. Шла и… Они там, в камне. Но… как?

– Как? – Я повернулась к Дару.

Раз, два, три… их двадцать пять. Здесь.

И значит, Бекшеев знает не обо всех?

– Как ты их…

– Увидишь. – Дар погладил камень и отнял ладонь, а тот потянулся за нею, как… как будто желал захватить. – Но поверь, они не мучились. Они ушли счастливыми.

На мертвых лицах улыбки.

И само их выражение такое мечтательное, будто женщины взяли и уснули, и если забрать их из камня, то они откроют глаза. И даже будут недовольны, ведь они просто-напросто спали. Видели чудесные сны. Были счастливы.

Бесконечно.

А стоит ли разрушать чужое счастье, даже если оно выглядит столь жутко.

– Ты… Ты гребаный ублюдок.

– Какой уж есть. – Он остановился перед массивной дамой, которая стояла чуть наклонившись. – Я… не хотел. Не хотел, чтобы так получилось. Они сами виноваты.

– Кто?

– Все.

– Где…

Софья.

И Ниночка. Медведь… да и Янка тоже. Взгляд мой заметался по пещере, пытаясь разглядеть, убедиться, что их тут нет.

Нет.

И значит, шанс остается. Остается шанс…

– Там, – Дар указал на другую сторону, – есть еще одна… Тут на самом деле много пещер. И места хватит всем.

– Ты сказал, что они живы.

– Живы. Пока живы…

– Покажи.

– А если нет?

– Я тебя убью.

– Тогда и ты умрешь. – Он потянулся к коробочке.

А я пожала плечами.

Умру?

Может, и так. Не сказать, что меня это обрадует, но и опечалит не сильно. В конце концов, все мы смертны. Так чего уж тут? Зато ублюдку шею сверну. А это хорошая цена.