Не выпускайте чудовищ из шкафа

– Если правильно… повернуть… и чутье хорошее. На опасность. И многое иное, мелкое, не особо… Из всех решений я выберу наиболее удачное. Из трех стаканов найду тот, под которым шарик. Если он там будет… И в карты везло. Я, дурак, еще гордился…

– Не только ты.

– Да… а знаешь, я ведь даже не по военному ведомству… чтобы там глобальная разведка. Секретные планы. Или не совсем секретные. Данные о численности войск. Вооружении… Нет, лаборатории, исследования. Ты знаешь, что эти исследования… все, что там творилось, оно не закрыто? То есть лагерей нет, но исследования продолжаются.

– Нет.

– А я знаю. Понял, когда вот эту штуку отец передал. – Он дернул за шнурок, на котором висел артефакт. – Я ведь читал первые отчеты… Восстановление глазных нервов. Типы повреждений. Перспективы… Рассказать, как они изучали типы повреждений?

– Не стоит.

– Самое поганое, что у меня не хватает духу отказаться. Я… боюсь темноты.

Он остановился.

Очередной проход, боковой. Третий? Четвертый? Главное, что мимо подобных уже проходили. Но Сапожник поворачивается.

– В темноте столько чудовищ… – Это Бекшеев скорее различает по движению губ, чем слышит.

А потом сине-зеленый мир перед глазами мигает. Моргает.

И проваливается в темноту.

На мгновение. Он восстанавливается, пусть ненадолго, но этого хватает, чтобы добраться до Сапожника. Тот, посеревший, стоит у стены и дышит.

– Прямо… надо прямо…

Надо.

И пальцы Бекшеева сжимают руку.

– В темноте не только чудовища. – В голове пустота, дар вдруг исчезает.

Что там, в проходе?

Шаг.

И второй. Хруст под ногами. Камни. Здешняя порода легкая, пористая и крошится на раз. А еще хрустит. Громко. Почти перекрывая сиплое дыхание человека, который идет рядом.

– Меня однажды похоронили… когда… уже перед самым… Положили в гроб и похоронили. Я помню яму. Я сам ее копал. Думал, что все, что конец… это почти счастье. И лег. Закрыл глаза. Я был готов умереть. Но мне не позволили.

– Заткнись, – попросил Бекшеев. – Из меня хреновый мозгоправ.

Ему самому он нужен.

А рядом, в стене, мелькнула искра.

И вторая.

Третья… они появлялись в темноте и гасли, рождая новые. Искр становилось больше. И причудливый танец их завораживал.

– Что за… – Они сливались, и вот уже казалось, что здесь, под землей, один за другим распускаются огненные первоцветы. – Это… – Бекшеев потянул руку и пальцы коснулись теплого живого камня. – Это же…

Альбит?

Альбит, которого нет, но он… есть? Здесь? И в таком количестве? Свечение расползалось, бледное, синеватое, и в нем собственные руки казались прозрачными.

– Не только… – Сапожник прижал ладони к стене, и альбит отозвался яркой вспышкой. – Не только чудовища…

А потом они вышли к пещере.

Глава 41. Колесница

«Хорошее сливочное масло имеет нежный золотистый оттенок, приятный запах и сладкий вкус. Следует помнить, что при неправильном хранении масло легко вбирает в себя неприятные запахи, а также обретает всякого рода привкусы, что совершенно недопустимо…»

«Советы по домоводству»

Этот урод устроил настоящую лабораторию.

Не в своем гребаном храме – или как назвать это хранилище мертвых дев, но рядышком. Еще одна пещера. Поменьше. И формы неправильной, вытянутая какая-то. Но стены покрыты потеками альбита. Изгибается полукругом. Вторая повторяет ее. И вдоль нее стоят ящики. Старые. В таких когда-то взрывчатку хранили.

Сейчас на ящиках матрасы.

На матрасах – люди.

Я делаю шаг и почти спотыкаюсь о что-то, укрытое простыней.

И наклоняюсь, простыню убирая. Женщина. Незнакомая. И… мертвая? Она лежит не на ящиках, а на плоских, словно сколотых, пластинах альбита, медленно в них врастая.

Или им обрастая?

Я проверила пульс.

– Она давно ушла.

А вот следов разложения нет. И это тоже странно.

– Еще месяц, и она покроется альбитом полностью, – доверительно произнес Дар. – Это довольно интересный процесс… признаюсь, я этот эффект случайно обнаружил.

Как?

Как это происходит, мать вашу? Камень плотный. Твердый. Я пальцами по нему постучала.

– Я думал и решил, что воздух здесь перенасыщен силой. И она способствует формированию новых кристаллов. А тело выступает своего рода песчинкой, вокруг которой природа создает очередную жемчужину.

– А потом ты ее… больной ублюдок.

– От тела избавиться не так просто. – Дар пожал плечами. – Когда живые, они сами спускаются. А поднимать наверх, тащить к морю… Кто-то увидеть может. Или потом всплывет труп ненароком. Просто в боковом проходе оставить где-нибудь наверху? Так завоняются.

В этом была своя логика. Уродливая, как он сам…

И женщине не помочь. Этой.

А вот остальные…

– Зачем? – Хотя ответ я знала. – Ради силы, да? Ради…

Янка.

Она тихо лежала на полу на пустом мешке. Целая. И дышит. Чтоб ее, дышит… и Ниночка.

Софья.

Я погладила лицо ее, такое спокойное во сне.

– Что…