Не выпускайте чудовищ из шкафа

Сейчас, в краткосрочной перспективе? Ничего. Но альбит не нашли, потому что сто лет тому его не было. А потом… появился?

Сила прорывалась. Камень менялся. И рождался. Оседал? Альбитовая пыль как естественный концентратор?

– Придержи даму. – Ниночку он ведет и усаживает рядом с Зимой.

Та бледна, глаза запали. Плохо. Очень. Думай. Должно быть решение.

У любой задачи есть решение.

Янка движется с закрытыми глазами, словно в полусне.

Но решение может не понравиться.

Теория возникновения альбита для ученых. Бекшеев должен сосредоточиться на другом. Тяжело. Мысли вязкие. Тугие.

Зачем ему… ответ очевиден. Сила. Много силы. Женщины были слабыми, но этот человек поднимал уровень их дара, накачивая альбитом. Чем больше времени они проводили внизу, тем выше становилась концентрация энергии в теле. И кровь… кровь он пил.

Близко.

Что-то очень близко… Столько крови, сколько есть во всех собравшихся, ему не выпить. Это физически невозможно. Заготовить? Кровь непросто хранить, да и концентрация энергии упадет. На неживое сила воздействует слабо.

Тогда что-то другое.

Княжича он волочет по полу, потом просто кидает.

Усаживает кругом.

Обряд?

…Если альбит образуется в местах выхода силы. И ее же концентрирует. То жила восстанавливается. Постепенно. Это… тоже важно.

Почему никто не заметил?

Или не до того было? Надо будет… Потом, если выживет. Информация вторична, и Бекшеев усилием воли сдвигает ее.

Медведь поднимается сам. Он ступает медленно. Правильно, одаренный и сильный. А чем выше уровень дара, тем сложнее воздействовать на физическое тело. Матушка тоже жаловалась, что сильным одаренным приходится назначать чудовищные дозы тех же обезболивающих.

Или антибиотиков.

Хотя… они и болеют-то редко.

Взгляд Медведя затуманен. Понимает ли он вообще, что тут происходит?

– Ты, – Зима все-таки умудряется поднять голову, – что ты… собираешься…

– Жить. – Он опустился в центре. – Просто жить… Думаешь, мне нравится все это? Искать… переписываться с десятком тупых девиц, сочиняя истории о великой любви? Одаренных немного, и с каждым годом все сложнее найти… Первые ладно, легко дались. Но чем дальше… – Он похлопал княжича по щекам. – Глазки открой, принцесса…

Тот открыл, но взгляд был совершенно безумным.

– Ты… слал…

– Подарки? Да… надо было убедиться. Это же просто. Камешек там, камешек тут… искра. Зажги искру нашей любви… И верили. Дуры. Хотя… сколько камней я потратил зря! Не возвращают же… – Его возмущение было вполне искренним. – Но получалось.

– В… Лезинск? Приезжали.

– Само собой. Молчун встречал. Я же… я стал стариком! А кому нужен гребаный старик? Нет…

– М-молчун? Он не п-понимал?

– Скорее, не задумывался. Постоянное слабое ментальное воздействие. И вот он уже верит, что только я один – его друг. А остальные… Он был еще тем параноиком. Впрочем, не только он. Но сорвался… что-то там с головой. Начались провалы в памяти. А потом и вовсе.

– Б-барского зачем?

– Я заходил в тот вечер. За этим вот. – Княжича пнули. – Давай, не притворяйся немощным… Как самому убивать, так легко, а как тебя, то обидно, да? Барский был ужратым, как мне казалось, он всегда, как на ночь оставался, пил. Но когда поднимались, очнулся. Вдруг бы вспомнил чего потом. Тем более, как выяснилось, они с мальчишкой на пару мои пещеры разоряли.

А все-таки подавитель и на этого безумца влияет.

Или не подавитель, а альбит?

Камень, накапливавший энергию… и излучавший ее же. Поэтому и самому Бекшееву дышать стало будто бы легче. Он сосредоточился, пытаясь шевельнуть пальцем. Нет, не так надо. Не было прямого приказа не шевелить пальцем.

Хитрая игра – обмани свой разум.

– Княжич… – Играет не только он. Зима рядом осторожно сжимает и разжимает пальцы. – Он сильный?

– Именно. Сильный одаренный… Я подумал, что хуже не будет. Еще надеялся тогда… С Мишкою мой прокол, надо было просто скинуть. А с Ник-Ником что? Он же такой удачный вариант. Я его и оставил. Мог бы забрать, но оставил… вам. А вы не поверили. – В голосе его звучала вполне искренняя обида.

И главное, что Бекшеев странным образом понимал ее.

Ощущал. Почти как свою.

Сила.

Силы слишком много. И подавитель, измененный на коленке, работает не так, как нужно. Пусть даже выполняет свою функцию всецело, но это эхо… Что это дает?

Связь всегда двусторонняя.

Закрыть глаза.

Дар… он далеко. И пустота под сердцем хорошо знакома. Но нет, Бекшееву не окно информационное вызвать надо. Ему нужно нащупать эту связь.

Воздействие.

Всегда.

Двустороннее.

– Что… собираешься… делать? – Зима говорила, хотя этот разговор давался ей с трудом. Она побледнела, и губы как-то странно вывернулись, обнажив беловатые десны. – Кровь… столько крови… зачем?

– Концентрат, – спокойно ответил человек в желтом свитере, – я уже пробовал… Когда они все одно заканчивались, я пробовал. Кровь как таковая только элемент…

Второй палец.

И чужое возбуждение. Предвкушение. Чуда? Почти. Уверенность, что все получится. Вот она, связь. Главное, не оборвать.

Бекшеев посмотрел на Зиму. Взглядом указал на безумца, который был где-то рядом, гремел посудой. И снова закрыл глаза.

Если получится, его поймут.