Не выпускайте чудовищ из шкафа

- Тьма, одно дело, когда идешь по чужому следу. И совсем другое, когда ищешь кого-то из своих. Тем более… тем более, что всегда легко ошибиться. А стоить ошибка будет дорого.

- Ты мне морали читаешь на ночь глядя?

Вздох.

И робкое.

- Может, мне приехать?

- Только попробуй.

Нам… не стоит видеться. И мозгоправы с этим согласны. И менталисты. И матушка его, дражайшая вдовствующая княгиня. Да и сама я понимаю, что именно так и правильно.

- Или прислать кого?

А вот над этим предложением я задумалась. У него ведь есть знакомые. И спецы, которые… которые что? Дальнего не знают. Людей тоже. И наши их примут в штыки.

- Пожалуй, нет. Смысла немного.

Подумалось, что он станет уговаривать, но Одинцов неплохо меня знал.

- Завтра. Я тебе завтра позвоню.

- Погоди, - я вдруг поняла, что хочу спросить. – Помнишь… тогда… когда я пыталась создать зверя… другого.

- Хочешь повторить? – и снова эта зараза знала все наперед. – Это будет разумно.

- Тогда у меня не вышло. А потом, уже после войны, ты как-то упомянул, что знаешь, почему. И что если захочу, то могу снова попробовать. И шансы хорошие.

А я велела ему заткнуться и забыть, что он и сделал.

- Несколько причин, - Одинцов ответил не сразу. – Я… потом уже читал отчеты. Так вот, животное должно быть молодым. Чем моложе, тем легче переносят трансформацию. Людей это тоже касается, поэтому и ты, и Софья выжили.

Секундная стрелка весело бежит по циферблату.

Часы каминные. И наверняка дорогие. В этом доме вовсе нет дешевых вещей, и когда-то данное обстоятельство меня несказанно бесило. Хотя… справедливости ради, меня тогда все несказанно бесило.

- Во-вторых, ты сама была сильно ослаблена. А трансформация требует энергии.

И снова правда.

Мы еле-еле выбрались на тот островок посреди болот. Охота – она ведь не только для тебя охота. И в любой момент ты из охотника можешь стать дичью.

- Ну и в-третьих, нужно четко понимать, что кардинальные изменения невозможны. Трансформация усиливает какие-то исходные свойства и только. А ты пыталась из старой деревенской шавки сделать второго Мрака.

-То есть, я все сделала не так.

Засранец. Мог бы и соврать. Только… не станет. Потому что лжи ему я точно не прощу.

- Это ведь я просил, - Одинцов был честным не только со мной. – Ты не хотела.

Ну да.

Не хотела. Но тогда это казалось тем самым шансом, который позволит выжить. Это теперь я опытная и умная. Это теперь я могу мысленно обернуться и понять, что мы бы и без той несчастной псины справились бы. И ведь справились, раз живы.

Раз выбрались.

И вот он там. А я тут.

- Ты… вообще как? – поинтересовался Одинцов осторожно.

- Да в целом неплохо. А у тебя дочка родилась?

Спросила. И осеклась, потому что память, она как осколки в рукаве, только забудешь и всенепременно напорешься.

- Да… Зима.

- Ты что, её…

- Красивое имя. И Зимой же родилась, - он оправдывался. Он, мать его, действительно оправдывался. – Крестной не будешь?

- Нет, конечно.

Кто меня в храм-то пустит. Нет, пустить, конечно, пустят. Сейчас к вопросам веры много проще относятся, но все одно, чтобы крестной? Чересчур.

Тут даже его влияния не хватит.

- А жена твоя…

- Понимает. Она мудрая женщина.

Любая женщина, которой деваться некуда, обретает невероятную мудрость.

- Ты сволочь, Одинцов.

- Какой уж есть. Точно не надо приехать?

- Точно.

- Я… кое-что читал. Старые программы… они ведь начались от вас.

Я устроилась поудобнее, хотя кресло, если с ногами забраться, было несколько тесноватым.

- Еще с древности боги даровали людям способность повелевать тварями малыми. И менять их в свою нужду. Не всем, конечно. Тут скорее зависит, думаю, от врожденных способностей. И умений кое-каких. Слышала ведь легенды о берах?

Кто их не слышал.

Я закрыла глаза. И вдруг снова вспомнилось. Запах опары, которая поднимается по-над краем кадушки. Матушкины руки в муке. Вот она хлопает, и мука белой пылью сыплется на опару. А матушка обминает, делит, чтобы отправить кусок в другую кадушку, где уже замешано тесто для завтрашнего хлеба.

И старая Лисица, чьи волосы белы, а глаза слепы, прядет нить. Нить скручивается тонкая да легкая, такая у нас, зрячих, не выходит.

- …и призвал тогда медведей, произнес слово тайное…

- Это сказки, - горло перехватило. Сказки. Конечно. Воины, которые на медведях ездили. И сражались с ними бок о бок. – Это… просто сказки.

- Допустим, - Одинцов знал, когда стоит отступить. – Но тот твой сосед, о котором ты говорила.

А еще просила не лезть в это, потому что… наследство? Силу он мне передал. И Мрака тоже. А уж кем он мне являлся, какая разница?

Отец у меня один. И мать тоже. И останутся ими, что бы там он ни раскопал.

- Я сумел отыскать кое-что. Немногое, архивы погорели.

- И на кой?

- Ну… скажем так, не моя личная инициатива, - уклончиво ответил Одинцов. – Скорее пытались… скажем так, твой Мрак был интересен. Помнишь, вас… изучали?

Еще бы. Забудешь тут.