Не выпускайте чудовищ из шкафа

Переодевалась я так быстро, как могла. А уж до участка долетела во мгновенье ока. Даже почти не запыхалась.

- А я вам говорю! – громкий голос Сомова пробивался вниз, и Ник-Ник прижал палец к губам, а очи воздел к потолку, который давно бы стоило побелить. – Вы немедленно освободите юношу!

- Давно? – шепнула я.

- Барин говорил, что еще вчера, - Ник-Ник выглядел донельзя довольным. – Но вчера они вроде как договорились, а вот сегодня опять что-то заявился… этот твой…

- Не мой.

- Да ладно… не будь дурой, лови момент. Вроде ничего такой, хотя помятый. Зато по шмотью видно, что не с пустою мошной…

- Ник! – я нахмурилась.

- Так и помрешь, гордой и одинокой. Сегодня вот приперлись. Сперва этот… новый наш. Потом толстый такой и с ним еще двое. Мордастых. Что-то там говорил, но видать не то, если из кабинета его выпнули.

- В смысле.

- Да в прямом. Пинком под жирный зад, - Ник-Ник хихикнул. – Бекшеев еще сказал, что если толстый снова попробует, то сядет в соседнюю камеру. Правда, я не понял за что, то ли за взятку, то ли еще за что.

Камер у нас не так, чтобы много. Надо будет предупредить начальство, чтобы угрозами не разбрасывалось.

- Ну этот ушел, а наш велел к тебе кого послать.

- Чего не послали?

- Так… а кого? Медведь у этого вон. Сапожника нет, Барского нет, смену сдал и свалил. Молчун и Лютик с Ниночкой отправились.

Проклятье… я же хотела проводить вчера. Честно хотела.

- Отбыли?

- А то… Молчун к вечеру возвернутся должен. А пока вот так. Ну а где Тихоня бродит, так оно вообще только богам ведомо.

- И поверьте, я найду на вас управу! – возопил Сомов. – Вы не имеете права без оснований…

Я вздохнула. И направилась к лестнице. А Ник-Ник выбрался из-за стойки и за мной увязался. Как пить дать подслушивать станет.

Ну и пусть.

Стучать я не стала, просто открыла дверь и отметила, что ничего-то не поменялось. Будто Медведь вышел.

- Доброго дня, - сказала я ну очень вежливым тоном. – Андрей Павлович…. Александр Парфенович.

Сомову я тоже поклон отвесила. Он у нас самолюбив болезненно, да и злопамятен, хотя, конечно, обычно и самолюбие, и злопамятность свою сдерживает.

- Доброго, - градоправитель изобразил вымученную улыбку. – Зима Желановна! Ну хоть вы скажите этому невозможному человеку, что дело, конечно, до крайности неудобное, однако…

- Боюсь, я пришла сказать этому невозможному человеку, что подследственного отпускать никак нельзя.

Зевок я подавила.

А вот в животе заурчало этак, превыразительно.

- Заберут его, - добавила я.

Не то, чтобы у нас с Сомовым вражда. О нет, он политик старый, толковый, не один год на посту, так что давно уже умеет со всеми дружить. Но то, что меня недолюбливает, это ощущается. Но я не обижаюсь. Взаимно же ж.

- Одинцов звонил. Ночью, - я все же не справилась со вторым зевком. – Велел не выпускать. В доме трупы нашли. Пять. Пока. Но думает, что больше.

- Т-трупы? – Сомов слегка нахмурился. – Чьи?

- Женские вроде как. Но будут разбираться. А пока разбираются, то… оно вам надо в эти дела лезть?

- Князь…

- Думаю, князю тоже вопросы зададут. Пока велено придержать, чтобы не сбежал. Денька на два, думаю. Пока не прибудут…

- Это… это какая-то ошибка. Чудовищная ошибка, - Сомов вытащил платок и отер лоб. – Такой… приятный молодой человек.

Мы с Бекшеевым переглянулись. Это он про княжича что ли?

- Наверняка… вы уверены?

- Следствие… идет, - осторожно заметил Бекшеев.

Сомов закивал. И платок аккуратно сложил.

- В таком случае… что я могу сделать? Как-то… пообщаться… с молодым человеком. Заверить его, что… что все будет хорошо.

Ну да, а он возьмет и заверится.

- Тем более, что его батюшка был так обеспокоен… да, я хочу убедиться, что мальчик жив.

Мальчик?

Молчу. Вот проявляю взрослость и разумность, и молчу.

- Не вижу в том проблемы, - Бекшеев оперся на тросточку и поморщился.

- Я провожу, - предложила я. – Если хотите.

- Будьте… любезны.

Буду. Куда я денусь.

Ник-Ника за дверью не обнаружилось, зато внизу сидел давешний толстячок с портфелем. И пара мордоворотов с характерно-равнодушным взглядом. Интересно, где они вчера были-то? Или княжич решил, что со слепой бабой и без охраны управиться?

- Доброго дня, - сказала я, решив, что буду сегодня вежливой. Насколько это возможно.

И толстячок встрепенулся. А в глазах его появилась надежда. Правда, не совсем понятно, на что он надеялся.

- Зима Желановна… - слегка замялся Сомов, явно не желая встречаться с этим вот. – Позвольте представить, Окрестов Епифан Сигизмундович, доверенное лицо князя. И может, вы с ним дальше сами? Все-таки это его… подопечный. А у меня дела. Да, да, дела…

Как любой политик, Сомов в совершенстве обладал умением вовремя покидать сцену. И сейчас поспешно заверил Окрестова, что несказанно рад знакомству и сделал все возможное и невозможное, однако…

В общем, я даже не поняла, в какой момент Сомов убрался.

А Окрестов остался.

- Значит, все-таки… - сказал он с какой-то обреченностью. – Князь… будет очень недоволен.

- Сочувствую.

- И вами в том числе. Он… привык получать, что хочет.

Я пожала плечами и уточнила:

- Так вы идете?

- К-куда?