Читаем Не вышел из боя полностью

А маленькие люди без оружия – не люди,

Все маленькие люди без оружия – мишени.

Большие лупят по слонам,

Гоняются за тиграми.

А мне, а вам? Куда уж нам

Шутить такими играми!

Пускай большими сферами

Большие люди занимаются.

Один уже играл с «пантерами»,

Другие – доиграются.

У нас в кармане – пушечка,

Малюсенькая, новая,

И нам земля – подушечка,

Подстилочка пуховая.

Кровь жидкая, болотная

Пульсирует в виске,

Синеют пальцы потные

На спусковом крючке.

Мы, маленькие люди, мы на обществе прореха.

Но если вы посмотрите на нас со стороны –

За узкими плечами небольшого человека

Стоят понуро, хмуро дуры – две больших войны.

Коль тих и скромен – не убьют.

Всё домыслы досужие.

У нас недаром продают

Любезное оружие.

А тут ещё норд-ост подул,

Цена установилась сходная.

У нас, благодаренье Господу,

Страна пока свободная.

Ах, эта жизнь грошовая –

Как пыль: подуй – и нет,

Поштучная, дешёвая,

Дешевле сигарет.

И рвётся жизнь-чудачка,

Как тонкий волосок, –

Одно нажатье пальчика

На спусковой крючок.

Пока легка покупка – мы все в порядке с вамп.

Нам жизнь отнять – как плюнуть. Нас учили воевать!

Кругом и без войны – война, а с голыми руками

Ни пригрозить, ни пригвоздить, ни самолёт угнать.

Для пуль все досягаемы, –

Ни чёрта нет, ни бога им.

А мы себе стреляем, и –

Мы никого не трогаем.

Стрельбе, азарту все цвета,

Все возрасты покорны:

И стар, и млад, и тот, и та,

И жёлтый, белый, чёрный.

Опять сосёт под ложечкой,

Привычнее уже:

Убийца на обложечке,

Девулька в неглиже…

Наш мир кишит неудачниками

С топориками в руке

И мальчиками с пальчиками

На спусковом крючке.

ГИМН ХИППИ

Мы рвём – и не найти концов.

Не выдаст чёрт – не съест свинья.

Мы – сыновья своих отцов,

Но блудные мы сыновья.

Приспичило и припекло, –

Мы не вернёмся, видит Бог,

Ни государству под крыло,

Ни под покров, ни на порог.

Враньё – ваше вечное усердие!

Враньё – безупречное житьё!

Гнильё – ваше сердце и предсердие!

Наследство – к чёрту! Всё, что ваше, – не моё!

К чёрту сброшена обуза,

Узы мы свели – на нуль!

Нет ни колледжа, ни вуза,

Нет у мамы карапуза,

Нету крошек у папуль.

Довольно выпустили пуль –

И кое-где и кое-кто

Из наших дорогих папуль –

На всю катушку, на все сто!

Довольно тискали вы краль

От января до января.

Нам ваша скотская мораль

От фонаря – до фонаря!

Долой – ваши песни, ваши повести!

Долой – ваш алтарь и аналой!

Долой – угрызенья вашей совести!

Все ваши сказки богомерзкие – долой!

Выжимайте деньги в раже,

Только стряпайте без нас

Ваши купли и продажи.

Нам до рвоты ваши даже

Умиленье и экстаз.

Среди заросших пустырей

Наш дом без стен, без крыши кров.

Мы – как изгои средь людей,

Пришельцы из иных миров.

Уж лучше где-нибудь ишачь,

Чтоб потом с кровью пропотеть,

Чем вашим воздухом дышать,

Богатством вашим богатеть.

Плевать нам на ваши суеверия!

Кромсать всё, что ваше! Проклинать!

Как знать, что нам взять взамен неверия?

Но наши дети это точно будут знать!

Прорицатели, гадалки Напророчили бедлам.

Ну, так мы – уже на свалке –

В колесо фортуны палки Ставим с горем пополам.

Так идите к нам, Мак-Кинли,

В наш разгневанный содом.

Вы и сам – не блудный сын ли?

Будет больше нас, Мак-Кинли…

Нет? Мы сами к вам придём.

БАЛЛАДА ОБ УХОДЕ В РАЙ

Вот твой билет, вот твой вагон.

Всё в лучшем виде одному тебе дано:

В цветном раю увидеть сон –

Трёхвековое непрерывное кино.

Всё позади, уже сняты

Все отпечатки, контрабанды не берём.

Как херувим стерилен ты,

А класс второй – не высший класс, зато с бельём.

Вот и сбывается всё, что пророчится.

Уходит поезд в небеса – счастливый путь!

Ах, как нам хочется, как всем нам хочется

Не умереть, а именно уснуть.

Земной перрон. Не унывай И не кричи.

Для наших воплей он оглох.

Один из нас уехал в рай,

Он встретит Бога, если есть какой-то Бог.

Ты передай ему привет,

А позабудешь – ничего, переживём.

Осталось нам немного лет,

Мы пошустрим и, как положено, умрём.

Вот и сбывается всё, что пророчится.

Уходит поезд в небеса – счастливый путь!

Ах, как нам хочется, как всем нам хочется

Не умереть, а именно уснуть.

Уйдут, как мы – в ничто без сна, –

И сыновья, и внуки внуков в трёх веках.

Не дай Господь, чтобы война,

А то мы правнуков оставим в дураках.

Разбудит нас какой-то тип

И впустит в мир, где в прошлом войны, боль и рак,

Где побежден гонконгский грипп.

На всём готовеньком ты счастлив ли? Дурак…

Вот и сбывается всё, что пророчится.

Уходит поезд в небеса – счастливый путь!

Ах, как нам хочется, как всем нам хочется

Не умереть, а именно уснуть.

Итак, прощай. Звенит звонок.

Счастливый путь! Храни тебя от всяких бед!

А если там и вправду Бог –

Ты всё же вспомни, передай ему привет.

МОЙ ГАМЛЕТ

Я только малость объясню в стихе,

На всё я не имею полномочий…

Я был зачат, как нужно, во грехе –

В поту и в нервах первой брачной ночи.

Я знал, что, отрываясь от земли, –

Чем выше мы, тем жёстче и суровей.

Я шёл спокойно прямо в короли

И вёл себя наследным принцем крови.

Я знал – всё будет так, как я хочу,

Я не бывал внакладе и в уроне.

Мои друзья по школе и мечу

Служили мне, как их отцы – короне.

Не думал я над тем, что говорю,

И с лёгкостью слова бросал на ветер,

Мне верили и так, как главарю,

Все высокопоставленные дети.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное