Не за что (СИ)

  Мне нравилось сидеть на крыльце заколоченной церкви, попивать виски и смотреть на город. Это было единственное место, в котором я чувствовал себя более менее уютно. Тут я вспоминал молодость, перебирал и обмусоливал совершенные ошибки и неверные шаги, страдал и жалел себя. Мне всегда казалось, что самокопанием лучше всего заниматься недалеко от места поклонения, пусть даже заброшенного.

  Поднявшись на гору, я увидел, что кто-то сидел на покалеченной скамейке, нависающей над небольшим обрывом. В последние годы тут некого было встретить, лирики давно вымерли. Я подошел поближе, закралась догадка. Так и есть, вчерашняя незнакомка. Она смотрела куда-то в задумчивости, и мне пришлось привлечь ее внимание шелестом шагов по листве, она вздрогнула, обернулась и, узнав меня, слегка кивнула.

  -- Значит, вы передумали?

  Я покачал головой:

  -- А я наоборот подумал, что это вы меня преследуете. Как это вы узнали про мое любимое место?

  Она улыбнулась:

  -- Все из-за нашего с вами гипертрофированного чувства прекрасного.

  Я присел рядом, достал походную бутылку и протянул ей.

  -- Спасибо, я со своей отравой, -- игриво вытянула из кармана пластиковую баночку с таблетками, потрясла ей.

  Какое-то время сидели в полной тишине. Я искоса бросал на нее взгляд, ее лицо было серьезным, почти суровым. При этом вечернем свете я смог разглядеть ее получше. Скорее всего я сильно ошибся с возрастом, она намного старше, чем мне показалось при первом знакомстве. Ясно, что увлекается омолаживающими лекарствами. Кожа - гладкая, как у младенца. Она посмотрела на меня с тоской:

  -- Вы тоже потеряли близких?

  Я ничего не ответил, только развел руками.

  -- В этом городе живут только те, кому очень нужны деньги и те, кто хочет сбежать от себя, - она посмотрела на меня с настороженным кокетством. -- По вам не скажешь, что вас интересуют деньги.

  * * *

  Я завел ее в комнату, крепко держа за разгоряченную руку. Электричество отключили до утра и к постели мы пробирались, светя зажигалкой. Перед тем, как бросить ее на кровать, я остановился и посмотрел ей в глаза, приблизившись на расстояние поцелуя.

  -- Я не сплю с женщинами на первом свидании.

  Она закатила глаза и бросилась было в сторону, но я все еще крепко держал ее ладонь. Она с укором посмотрела на меня.

  -- Не сплю, потому что не успеваю ощутить близость. Мне нужно время познакомиться с человеком. Понимаешь? Хочу, чтобы ты просто прижалась ко мне, почувствовала мое тело.

  Она какое-то время смотрела на меня с жалостью, как на котенка или плачущего грудничка. Ведь именно эти взгляды я искал и жаждал. Раньше, в прошлой жизни, когда что-то чувствовал.

  Я утянул ее вниз, на кровать, крепко прижал к себе, ощущая невозможно сексуальный жар ее тела. Месяцы и годы закупоренной нежности, желания доставлять удовольствие полились из меня страстной, пошловатой рекой.

  * * *

  Она свесила ноги с кровати, закурила сигарету, уставившись, в задумчивости, в окно. Вдоль всей ее спины, немного левее позвоночника, проходил широкий шрам. Услышав движение, она, не оборачиваясь, спросила:

  -- А я думала ты не спишь с женщинами на первом свидании?

  Я рассмеялся. Почти искренне, почти без задних мыслей. Если бы этот момент можно было продлить до конца наших дней. Понятно, что это невозможно. И все же.

  Она легла на меня, с интересом рассматривая черты моего лица.

  -- Как же всё окрашено настроением. Как ты думаешь, что первичнее? Чувства или мысли?

  Весь следующий день мы провели в постели. Я достал припасенную на этот случай бутылку кавы. Мы занимались любовью, засыпали, просыпались, опять занимались любовью. Все было покрыто хмельным туманом, беспечностью, которая возникает между людьми, ощущающими свой скорый конец.

  * * *

  -- Хорошо, что тебе нарисовать?

  Она сидела в моей рубашке, изящно подвернув рукава, застегнув сорочку на одну пуговицу, обнажая пышную, топорщуюся грудь. Поджав ноги под себя пила горячий кофе миниатюрными, дамочкиными глотками. Глаза заискрились.

  -- Я не могу тебя заставлять. Поверь, не в моих планах было тебя как-то подкупать.

  Я приобнял ее:

  -- Понимаю. Мне будет приятно.

  Она задумалась, ее взгляд улетел куда-то далеко, вглубь сознания.

  -- Хорошо. Я хотела заказать портрет своего мужа, - ответила она, глаза ее наполнились слезами.

  -- Ты любила его?

  Она кольнула меня стеклянным, озлобленным взглядом, так, что я тут же скорчился от принятого разряда боли:

  -- Я его ненавижу!

  Она хотела, чтобы я нарисовал его портрет. Фотографии у нее с собой не было, но она готова была описать его в максимальных подробностях. Не только и не столько его внешность, сколько чувства, которые он вызывал у нее и людей, его окружающих. А еще поступки, которые он совершал. Ее условие - она не хотела видеть портрет до того, как он будет полностью готов и, что ей было очень важно - глаза должны быть живыми.

  * * *