Солёный ветер (СИ)

========== Chapter 1 ==========

Помнится, ещё несколько лет назад шум ламп раздражал её просто нещадно, давя на нервы своим непрерывным гудением. Но теперь, привычный слуху, он лишь успокаивает, убаюкивая, словно бы так и подбивает прикрыть веки ну совсем «на чуть-чуть», а потом проснуться лишь утром в состоянии убитом куда больше, чем сейчас.

У Со Инён болит шея, ломит от усталости всё тело, собственные руки кажутся неподъёмными, а в глаза будто кто-то насыпал песка. Она провела сегодня две сложные операции, три стерилизации, одну кастрацию и едва сдерживала слёзы во время двух эвтаназий, хотя и осознавала в какой-то степени их необходимость. Инён не сомневается, что причина её ужасного морального состояния именно в последнем — обычно усыпление на себя брал отец, прекрасно понимая и видя, как тяжело ей даются подобные махинации. Но на этот раз его не было не только в клинике, но и в городе, и Инён, осознавая, что она девочка уже слишком взрослая, чтобы прятаться за штанину отцовских брюк, взяла всё на себя. У неё сердце в тот момент обливалось кровью, а душа разрывалась на части, одна из которых не могла смотреть на мучения этих животных, а вторая так и рвалась дать им ещё хоть шанс, попытаться сделать ещё хоть что-то, что продлило бы им счастливое и здоровое существование. Но в рукаве у Инён не было ни одного джокера и даже ни одного туза, которые могли бы оказать посильную помощь в выздоровлении Господина Ча — упитанного пушистого тринадцатилетнего кота, в почках которого камни обнаружили слишком поздно, и Принцессы — красивейшей мальтийской болонки, чья почечная недостаточность, перейдя в разряд хронической, никакому лечению уже не поддавалась, сводя с ума весь организм, постепенно заполоняя тот шлаками.

Инён вздохнула и, в очередной раз помассировав шею, съехала по стулу ниже и вытянула под столом ноги. В клинике уже давно не было никого, кроме неё, оставшейся на периодическое дежурство. Она искренне не понимала необходимости работы двадцать четыре часа в сутки, ведь самые последние пациенты расходились не позже десяти часов вечера, а самые ранние появлялись на пороге только к девяти утра. Но отец лишь загадочно улыбался, говорил что-нибудь из разряда «так надо/правильно/необходимо», трепал её по плечу и, посмеиваясь, уходил дальше, так ничего путного и не отвечая. И Инён продолжала коротать ночи в одиночестве, храня в голове завет отца: «Если что-то происходит — сразу будишь меня». Но, как назло, не происходило абсолютно ничего.

До сегодняшней ночи.

Со Инён едва не валится со стула, нелепо взмахивая ногами, когда слышит перезвон колокольчика, висящего над дверью и оповещающего обычно о новом пациенте. Она кидает взгляд на настенные часы, поднимаясь, и спешно выходит из кабинета, размышляя, что могло случиться с питомцем, если хозяин не поленился прибежать в клинику в половине третьего ночи. Но едва только Инён заворачивает за угол и выходит в совсем небольшой аналог приёмного отделения, так и застывает в удивлении, пробегаясь взглядом по молодому парню, что держится за свой бок, и не замечает рядом с ним ни животного, ни переноски. И что кажется ей почти забавным, хотя куда более нелепым, — он в ответ смотрит на неё так удивлённо, будто рассчитывал увидеть перед собой бразильский карнавал, а не девушку в медицинском халате.

— Где господин Со?

Инён вздрагивает невольно, потому что голос у него оказывается куда звонче и громче, чем можно подумать, едва только парня увидев. Он выглядит вполне неплохо и даже сильного чувства опасности не вызывает. На нём нет цветочной рубашки, и пиджака на ней — тоже, шею не украшает толстая цепь, а на пальцах нет ни одного кольца. Но Инён за свою недолгую и очень насыщенную жизнь успела увидеть слишком много людей с подобной аурой и подобным взглядом, чтобы не понять, кто перед ней находится. А потому она сглатывает, опасаясь за собственного родителя, который клятвенно обещал ей завязать со всем этим ещё тринадцать лет назад.

Инён глубоко вдыхает, стараясь успокоиться и не паниковать раньше времени, и прячет руки в карманы халата, сильнее его запахивая. Взгляд у парня тяжёлый, почти рентгеновский, и ей совсем не нравится, как он рассматривает её, словно бы примеряясь, как быстро сможет с ней расправиться.

— Его нет, — отвечает она, вызывающе поднимая подбородок. — И не будет ещё какое-то время. Мне ему что-то передать?

Парень шумно выдыхает и делает несколько шагов в сторону ресепшна, за которым обычно сидит Чан Чжинпаль, и она впервые жалеет, что этого очкарика сейчас на месте нет. Инён кажется, что каждый шаг даётся ему непросто, ведь лицо его кривится от всякого движения. Она кидает взгляд на его руку, всё ещё прижатую к боку, и недовольно поджимает губы. Ей нравится это всё меньше и меньше.

— А ты кто такая? — спрашивает парень, прислоняясь к высокой стойке, и снова окидывает её внимательным взглядом с ног до головы.