Не закрывай глаза (ЛП)

Прошло два дня, и я схожу с ума. У меня не было возможности подсыпать Трейси снотворное. Она приходит ко мне в комнату каждые три часа, чтобы принести ребенка на кормление. Иногда она обрабатывает мою рану и меняет повязку на животе. Я не понимаю, зачем она это делает. Она все равно планирует меня убить. Еще раз в день она приносит мне несколько ломтиков хлеба с водянистым супом.

Я ослабела и отчаянно нуждаюсь в еде, но когда попросила еще, она забрала последний кусок хлеба, который у меня оставался. По крайней мере, у меня есть вода. Хоть мне по-прежнему больно, мне стало легче передвигаться по комнате, ходить в ванную, попить или в туалет.

Я продолжаю надеяться, что скоро у меня появится шанс избавиться от Трейси. От одного ее вида меня тошнит. Она даже не позволяет мне смотреть в лицо дочери во время кормления грудью. Вчера вечером я попыталась поцеловать головку моего ребенка, но сильная пощечина заставила меня пожалеть об этом.

— Не смей целовать моего ребенка, — кричала она. — Ты всего лишь суррогатная мать.

Единственное, что меня утешает, это то, что я хотя бы вижу своего ребенка. На данный момент этого достаточно.

Я смотрю на часы. Сейчас девять утра. Прошло четыре часа с тех пор, как она приносила мне ребенка.

Меня злит, что я не могу держать ее при себе, защищать ее. Я скучаю по ее большим голубым глазам, которые так напоминают мне глаза Джареда.

Наконец, я слышу крик моей маленькой девочки, прежде чем открывается дверь. Мне до боли хочется снова подержать ее в своих руках. Мне приятно обнимать ее, зная, что я не одинока. Ее присутствие напоминает мне, что нужно составить план. Я должна добиться успеха в том, что решу предпринять, чтобы не подвергать опасности ее жизнь. Я не дала ей имя. Просто я еще не решила, как ее назову. Я выберу имя, когда мое сердце освободится от тьмы. Или я боюсь дать ей имя, потому что боюсь потерять ее?

Дверь открывается, входит Трейси с малышкой на руках. На этот раз она не приносит ее мне. Вместо этого она садится в кресло. Ее взгляд не отрывается от меня, пока она расстегивает свою рубашку — точнее, мою рубашку.

У меня перехватывает дыхание. Не может же она сделать то, что я думаю.

— Позволь мне покормить ее, - прошу я.

— Я сама.

В ее глазах светится злоба.

— Но ты не можешь…

— Я могу. Я ее мать.

Она раскачивается взад и вперед, глядя на моего ребенка.

Я с отвращением качаю головой. Думаю, ее действия не должны меня удивлять. У нее явно есть какие-то психические проблемы. Почему она думает, что сможет кормить моего ребенка, если она его не рожала?

— Ну же, позволь мне это сделать.

Я складываю руки в умоляющем жесте.

— Я сказала, что сделаю это сама, - произносит она громким шепотом.

Ребенок сначала сопротивляется, затем успокаивается. Но так как молока там нет, малышка начинает вертеться и кричать, отказываясь от груди.

Трейси готова метать молнии. Она прикладывает ребенка к другой груди, будто это что-то изменит. Происходит то же самое. Она только еще больше расстраивает ребенка.

— Принеси ее мне, пожалуйста. — Поднимаю руки. — Она голодна.

Трейси молча встает и застегивает рубашку одной рукой. С красным лицом, она бросает ребенка мне на колени, затем отворачивается.

Я быстро расстегиваю пуговицы кремовой пижамы. Вчера вечером, после того как она сменила мне повязку, я попросила у нее пару пижам. И была удивлена, когда она дала их мне.

Моя малышка сразу же хватает грудь и начинает сосать, держась за меня пухлыми ручками.

Трейси поворачивается, положив руки на бедра, ее взгляд обжигает.

— Завтра я еще раз попробую дать ей бутылочку.

Мы обе замираем, услышав звук, доносящийся снизу.

— В моем доме кто-то еще? - спрашиваю я, не подумав. — Кто тебе помогает?

— Не твое дело.

Она скрещивает руки на груди.

Внутри меня возникает разочарование. Если кто-то помогает Трейси держать нас в заложниках, сбежать будет труднее. Как я смогу пройти мимо двух человек? Может быть, это Рут? Это она позвонила ей.

Мой взгляд непроизвольно перемещается на голову ребенка. Когда я осознаю свою ошибку, ладонь Трейси соприкасается с моей щекой. Я сразу же отдергиваю голову. Я не повторяю одну и ту же ошибку дважды. Слишком поздно.

Трейси выхватывает ребенка из моих рук и топает к двери.

— Я вернусь через три часа, - бросает она через плечо.

— Подожди, - кричу я ей вслед. — Мне нужна еда, пожалуйста. У меня не будет молока для ребенка, если я не буду есть… как следует.

— Позже я принесу тебе хлеба, - кричит она, перекрикивая плач ребенка.

— Позвольте мне поесть внизу, пожалуйста.

Я опускаю голову.

— Кто ты такая, чтобы чего-то требовать?

— Ты собираешься меня убить. — Я тяжело сглатываю. — Пожалуйста, позволь мне в последний раз увидеть мой дом, кухню.

Я прекрасно понимаю, что моя просьба глупа и может иметь неприятные последствия, но удивлена, когда она какое-то время обдумывает мою просьбу.

Ее ответ сбивает меня с толку.

— Ладно. Я позволю тебе попрощаться с твоей жалкой маленькой кухней. Это сделает твою смерть еще более мучительной.

Я киваю, испытывая одновременно облегчение и страх, что она заподозрит, что я что-то замышляю.

— Спасибо.