Не закрывайте вашу дверь

Болото само по себе красивым не выглядит, это однородная серо-сине-зелёная поверхность. Даже под прямыми лучами Инвизибла она не сверкает, а лишь слегка мокро поблёскивает. В вертикальных стенах ущелья, в котором болото находится, почему-то не сверкают искры тех же камешков, что на поверхности наверху. Стены серые и вызывают клаустрофобию, по крайней мере, у Светланы. Она с ней успешно борется, она же ксенолог, а им положено уметь проникаться теми же чувствами к месту нахождения, что изучаемые ксеносы. А Коатлю в болоте хорошо. Точнее, ему в болоте очень хорошо в первые минуты пребывания после пустыни, а если говорить об основном времени пребывания, то в среднем лучше, чем в пустыне, но не то чтобы очень хорошо. (Светлана вспомнила универсальный анекдот, в котором туземца, разного в разных вариантах, спрашивают, хорошо ли ему живётся, на что он радостно отвечает: «Хорошо!.. Только долго очень»). В пустыне, кстати, у неё появлялись небольшие признаки агорафобии, с которой тоже приходилось бороться. Такое бескрайнее пространство без заметных особенностей под ногами и ещё более однородное и огромное сине-фиолетовое небо над головой, в котором небольшие и расплывчатые облака появляются довольно редко. На горизонте, правда, на западе и на востоке горы, но далеко, потому не ограничивают простора по-настоящему. А расщелины с чёрной водой на дне не видны, пока близко не подойдёшь. На Земле таких пустынных мест давно нет. Впрочем, можно привыкнуть. Да она, кажется, и привыкла. Собственно, Светлана пыталась искренне полюбить и пустыню, и болото, раз Коатль предпочитает их любому другому пейзажу, но пока до такой крайности дойти не получалось. Да и предпочитает ли он их, или пребывает там из-под палки по какой-то странной необходимости? – Всё-таки трудно полностью встать на точку зрения ксеноса, – признавалась Светлана сама себе, – ведь я-то, имея такое интересное жилище, как у него, всё время проводила бы там! Тем более, в пустыне и болоте он, как будто, ничего интересного не делает. Впрочем, пока я тоже там, он со мной разговаривает. А когда через какой-то час просит удалиться, я уже не в курсе, что он там делает…

В пустыне и в болоте Коатль проводит одинаковое время, по несколько дней, а ведь, казалось бы, зачем ему пустыня? Чтобы полюбоваться на драгоценности? С такой регулярностью? Как-то странно.

Собственно, его вообще никто не заставляет то жариться в пустыне, то мокнуть в болоте. У него и дом есть. Ну, то есть, на вид это пещера, но она оборудована, как видно даже от входа, множеством интересных вещей. Возле входа в неё, кстати, тоже красиво обработанного и снабжённого разнообразными замечательными приспособлениями, Коатль всегда встречал Светлану и тут же вёл или в пустыню, или в болото. Внутрь никогда не приглашал, и даже её попытки заглянуть воспринимал, кажется, с неудовольствием. Так что она даже не стала пытаться напроситься в гости, чтобы не вызвать негативных эмоций, ассоциируемых с ней.

Технологии

Назначение непонятных штук возле входа оставалось непонятным, кроме двухметрового сигнального веретена в сине-белую полоску. Когда Коатль видел приближающуюся гостью, веретено фыркало и совершенно живым суетливым движением проваливалось в шарообразную клетку, служившему ему подставкой, где, немного покопошившись, и даже, кажется, выделив какие-то части и снова с ними слившись, превращалось в шар, вдвое меньше самой клетки, и успокаивалось. Шар изображал абстрактный глобус, то есть, без нарисованной на нём карты, только с параллелями и меридианами. Причём один полюс был всегда синим, другой белым, так же распределялся цвет по двум полушариям, условно западному и восточному. Это достигалось постепенным увеличением ширины одних полосок и уменьшением ширины других, так что, скажем, параллели возле экватора изображались синими и белыми полосками равной толщины, что не очень свойственно обычному глобусу, зато в районе полюсов это были тонкие синие линии на белом фоне или белые на синем. Картинка повторялась каждый раз, а вот синий и белый полюса могли поменяться. То есть, не обязательно белый был наверху, а синий внизу. Хотя, если придавать значение статистике, состоящей из всего-то пары десятков встреч, именно такое расположение было вдвое чаще противоположного.

– Какова природа этого? – спросила Светлана, увидев в первый раз веретено. – Живое существо? Колония живых существ? Механизм? Гибрид механизма и живого? Собрано из деталей или выращено из какого-либо зародыша или семечка?

– Все предположения неправильны в ваших терминах, – только и ответил Коатль. – Как именно это появилось на свет и стало таким, как сейчас, я понятно объяснить не могу. Сожалею, но этот объект совсем не для полезного обсуждения с ксенологом.

– А с каким человеческим специалистом вы готовы его обсудить? – естественно, тут же поинтересовалась Светлана.

– И этого не могу сказать, к сожалению, – ответил Коатль, немного подумав. – По тем данным о земной цивилизации, что вы мне любезно предоставили, таких специалистов у людей пока нет.