Не запирайте вашу дверь

Отряхнув с корней землю, я бросила вырванный клубничный куст в ведро и пошла мыть руки.

— Гамма, я ухожу! — крикнула я любимой собаке, которую, забрав от Мити, поместила вместе с щенками в сарай, но она не обратила на меня внимания, полностью поглощенная заботой о потомстве.

На деревенской улице я ощутила какую-то непонятную, необъяснимую печаль. Жизнь в деревне никогда не казалась мне веселой, но сегодня там было особенно уныло.

Мелкие белые куры-несушки возились в песке с таким видом, словно их не кормили целую неделю, и от голода они еле ноги переставляли. Их шеи были вымазаны в зеленке, для того чтобы их можно было отличить от таких же голодающих белых кур, принадлежащих другим хозяевам.

Из-под чьей-то закрытой калитки, чуть пригнувшись, вылез на дорогу облезлый серый кот. Прихрамывая, он перебрался через улицу, подошел к курице, отдыхавшей лежа в песке, и уселся почти ей на хвост. Недовольная курица, вскочив, шмыгнула в растущий у забора бурьян. Бурьян рос повсеместно — у деревенских не было привычки его выпалывать.

Из той же калитки, что и кот, вышла согнутая старушка в платочке, с трехлитровой банкой молока в одной руке и сучковатой клюкой в другой и, бросив на меня косой взгляд, тяжело заковыляла по улице, обходя лужи.

Подойдя к дому своей подруги, я остановилась у забора.

Во дворе над стоящим на табуретке пластмассовым тазом с водой склонился Денис. В тазу что-то плавало.

Денис вынул из воды носок и стал запихивать в него мыло. Вредное мыло вырвалось и ушло на дно тазика. Выловить его никак не удавалось.

Я молча наблюдала.

Наконец Денис поймал мыло, достал его из воды, но скользкое мыло тут же упорхнуло на землю — под табуретку. Разозлившись, Денис шлепнул кулаком по плавающим в воде носкам. Вода сказала: «Бульк!». В разные стороны полетели брызги.

— Стирай как следует! — прикрикнула на сына Ирина, обернувшись на «бульк», и увидела меня. — А, это ты. Привет, заходи.

— Что это твой сын такое делает? — поинтересовалась я.

— Он у нас отличился! — возмущенно воскликнула Ирина. — Жениться, видите ли, собрался! Невесту себе нашел с соседней улицы! Пусть сначала носки стирать научится! И шнурки завязывать! Тоже мне, жених! Сколько ему лет, он не знает, зато знает, что такое секс!

— Дениска, — осторожно обратилась я к нему. — Ты знаешь, сколько тебе лет?

— Шесть, — ответил Денис, взмахнув ресницами.

— А что такое секс? — вкрадчиво продолжала я.

— Секс — это когда мужчина и женщина спят вместе, — снисходительно объяснил он.

— А-а, — озадаченно протянула я.

— Вот видишь! — не выдержала моя подруга.

— Дениска, а что такое любовь?

— А любовь — это когда целуются.

Денис вытащил из тазика мокрые носки, с которых капала вода, и повесил их на ветку вишни. Ветка от этого наклонилась почти до земли.

— Отпусти ребенка, — обратилась я к Ирине. — Он не виноват. Это скоро пройдет.

— А кто же виноват?! Ну, я ей покажу, семилетней! Такая маленькая, а уже к моему сыну руки тянет!

Обернувшись, Ирина погрозила кулаком в сторону улицы.

— Что тут было без меня, расскажи, — попросила я ее. — В деревне ведь все всё знают.

— Да уж было… Перестрелка была. Кто-то к тебе залезть хотел, а другие ему мешали; нашли они что-нибудь или нет, не знаю. Милиция за ними тоже следила. В перестрелке кого-то убили и одного милиционера ранили. Потом менты притащили такую штуку… как в аэропортах, когда сумки просвечивают, Валерка знает, как это называется, и просветили твой фундамент. И что-то там нашли.

— Откуда ты все это знаешь? — удивилась я.

— А тот милиционер, которого ранили, он муж двоюродной племянницы подруги моей соседки, вон той, слева. Его уже из больницы выписывают.

— Можно будет мне с ним поговорить?

— Не думаю, — покачала головой Ирина, бросив недовольный взгляд на тазик с мыльной водой. — Он в другой деревне живет, не в нашей. Лучше ты свой дом карауль. А еще лучше — не карауль, уходи куда-нибудь. По лесу гуляй.

— Ладно, я согласна, можно и в лес уходить, — сказала я. Эта мысль показалась мне вполне разумной. — Грибы тоже надо собирать. Не буду крест на фундаменте сторожить.

— О Господи, куда он дел мыло?! Денис! — неожиданно закричала Ирина. Она подхватила тазик, выплеснула из него грязную воду под вишню и направилась к крыльцу.

— Ну, я пойду, — попрощалась я, подумав, что у нее нет времени выслушивать мои размышления.

Уже закрывая калитку, я услышала:

— Подожди, а сама-то ты как?

Вернувшись, я вкратце рассказала о том, что случилось со мной в Москве — почти ничего не случилось, если не считать того усатого из театра. Его я постаралась описать поточнее, надеясь убедить подругу в том, что он за мной следил. Но Ирина не согласилась.

— У тебя мания преследования, — заявила она. — Он с тобой познакомиться хотел, а ты сбежала. Лучше в зеркало посмотри, ты никогда так хорошо не выглядела!

Осень в лесу начинается с запаха. Не с поредевшей травы, посыпанной листьями, не с особой прозрачной тишины, не с грибов — с запаха. Запах — это сигнал: закончился пир — готовься к битве. Собирай доспехи.