Не запирайте вашу дверь

Перед обедом Наталья сорвала в парнике три первых в этом сезоне огурца. Два из них мы съели за обедом, один оставили на ужин. К нему-то и подбиралась Ванда, любившая свежие огурцы, по утверждению Вики, даже больше рыбы.

— Сейчас в буфет уберу, давай его сюда. Юль, мы ведь на эти дома смотрели, у них должно быть что-то общее.

— На трех участках никого не было и висели большие замки — или на доме, или на калитке. Сразу видно, что там никого нет. На четвертом были Алла Павловна с внуком. Они и во время ограбления были, но мы выяснили, что на ночь они дверь запирают и на калитку вешают замок. Вора это могло обмануть — например, он решил, что они уехали, и лез как бы в пустой дом.

Я посмотрела на Вику, она кивнула, и я продолжала:

— Других закономерностей, пожалуй, нет. Цвет домов различный, участки обработаны по-разному. Кто-то богатый, а кто-то — не очень… А вот заборы у всех хорошие были, правда?

— Да, верно, — подтвердила Вика. — Однако к тем пенсионерам, у которых дети за границей, легко залезть с участка Горы — можно считать, что у Гор вообще никакого забора нет. К тому же, если кто решил залезть — забор ему не помеха. И раньше на участки лазили. Даже к нам однажды залезали.

— К вам? — удивилась я. — Ты никогда об этом не рассказывала.

— Несколько лет назад один тип забрался на девять участков подряд. Но на последнем, девятом, он нашел бутылку водки, напился и заснул. А тут хозяева приехали! Ну и «взяли» его.

— Да, мам, я тоже помню, — подтвердила Наталья. — Он у нас тогда приемник транзисторный «свистнул».

— Вот, вот! А еще солдаты голодные лазили зимой. За продуктами. Ой, а где же огурец?

Огурец исчез, зато из-под стола доносился хруст и чавканье. Заглянув туда, мы обнаружили сосредоточенно жующую Ванду.

— Ах ты, бессовестная! Тебе травы мало?! — закричала Вика, замахнувшись на кошку. В ответ послышалось угрожающее урчание. Через несколько секунд последний кусочек огурца исчез в кошачьей пасти.

— Оставь ее, Вика, — миролюбиво сказал Владимир Яковлевич, поднимаясь из-за стола. — Сама виновата: надо было сразу его убрать.

После обеда мы с Викой мыли посуду. Я передавала ей тарелки по одной, чтобы не ставить одну в другую и не мыть потом с нижней стороны. Вымыв под водопроводным краном, она отдавала их мне обратно, а я ставила на низкий столик рядом с раковиной. Непонятные ограбления не шли у меня из головы, и с последней грязной тарелкой в ней (в голове) появилась, как мне показалось, вполне приличная идея.

— Послушай, — сказала я подруге, подав ей сковородку, — этот человек хорошо знал, куда залезал. Везде было что брать.

— Но ведь он не взял! — возразила Вика.

— Подожди, не перебивай. Сейчас мы обсуждаем внешние закономерности, а не внутренние. Смотри, или владельцы участка дом только что построили — а сейчас строят лишь достаточно богатые люди; или поставили новый забор, а дом покрасили. В общем, видно, что хозяева обеспеченные. Отсюда следует, что прежде чем залезть, этот вор ходил по улицам и рассматривал участки. Выбирал.

— Похоже на то, — согласилась Вика. — А если учесть расположение калитки, то… то удобнее всего это сделать тому, кто близко живет — в поселке или на ближайших дачах. Причем до ближайших дач еще идти надо, а колхозный поселок вообще на границе наших участков начинается.

Мы унесли чистую посуду в дом, тарелки с чашками поставили в буфет, кастрюли и сковородки — на полку рядом с газовой плитой. Потом Вика взяла белое эмалированное ведро, выдала мне алюминиевое, поменьше, и мы отправились за водой на колодец, продолжив обсуждение по дороге.

— Все перевернуть, разбросать и ничего не взять — это очень странно, ты не находишь? — спросила она меня, когда мы вышли с участка на улицу. — Словно он лез вообще без какой-либо цели.

— Возможно, у него все же была какая-то цель, — предположила я. — И он искал что-то определенное. Искал, но не находил. Как ты думаешь, он мог искать какие-нибудь бумаги?

— Нет, — ответила Вика после небольшого размышления. — Не могу представить, какие документы можно украсть у дачников. Расписки за уплату членских взносов? Паспорт здесь никто не хранит. Документы на приватизацию участка тоже. Да и что он с ними будет делать?

— Ну, например, он по этим документам хочет продать кому-нибудь участок…

— Не думаю. Чтобы продать, надо ставить в известность Правление, а тут все друг друга знают, пойдут разговоры, и все быстро выяснится. К тому же новые владельцы могут приехать посмотреть на участок и поговорить со старыми владельцами, и опять все выяснится. И уж совсем маловероятно, чтобы он с таким риском хотел продать сразу несколько участков. Это все бессмысленно. Нет.

Дойдя до угла, мы свернули на поперечную улицу. Она была широкой, щедро посыпанной гравием и песком. Мои открытые босоножки сразу же утонули в этом выцветшем, пылевидном песке.

— Надо определить, во-первых, что он мог искать, — сказала я, вытаскивая ногу из мини-бархана, — во-вторых, по какой причине он выбирал определенные дома. Второе, впрочем, следует из первого. А что вообще может быть ценного на дачах?