(не) зажигай меня

— Нет, — согласился хан. — Забой скота. Здесь только мужчины. Мы теперь живем в шатрах с весны до середины лета. Затем женщины моего рода возвращаются в город. А мужчины готовятся к большой ярмарке. На Хумар-дане я договорился о продажах мяса и шкур. Скот проверяют, сортируют. Часть погонят в Славию, часть оставят на зиму, но в основном — под нож. Будем солить, вялить, коптить. Потом уборка зерна. Хлопок уже собрали. Потом виноград. Да ты и сама знаешь, как много работы на исходе лета.

— Сколько раз сеете зерно? — полюбопытствовала Милослава.

— Один. Я пробовал два — не успевает вызревать.

— А если озимые?

— Что значит "озимые"? — не понял хан.

— Зерно можно сеять осенью за три-четыре седмицы до первого снега. Так делают в Пригорьях. У нас холодно, мало солнца и короткое лето. Пшеница зимует под снегом и уже весной начинает расти. Такая успевает у нас вызревать, правда, не колосится, остается низкой. Но урожайность хорошая. У тебя здесь вообще к маю можно убирать будет. Можно спокойно посеять яровое зерно — вот и второй урожай.

— Это какой-то особый сорт? — заинтересовался хан. — Морозостойкий?

— Да, — кивнула женщина. — И рожь еще так сеют, и овес можно, но он более нежный. А рожь даже лучше стоит, чем пшеница. Но, конечно, нужен снег.

— На то у меня есть маги, — кивнул Таман. — Мне нужно такое зерно. Где его купить? Я успею засеять в этом году, времени полно. Дай мне рекомендации торговцев.

— Я напишу тебе письмо и сама куплю зерно и рожь. Я ведь только на Викторию взгляну и домой. Меня сыновья ждут.

— И муж, — остро взглянул на нее Таман.

— И муж, — согласилась Милослава.

— Не жалеешь? — неожиданно спросил степняк.

— У меня не было выбора.

— Ты могла бы вернуться. Он бы отпустил.

— Куда? Второй женой в твой шатер? — с горечью спросила женщина. — Или потребовать выгнать Наймирэ — которая жила одним тобой?

— Да. Я бы выбрал тебя. Я всегда выбираю тебя.

— А я выбрала Макса, — твердо сказала леди Оберлинг. — Он прекрасный супруг. Ты бы никогда не стал таким.

Таман только неопределенно пожал плечами. Стал бы. Он бы кем угодно стал ради нее. У него и сейчас голова кружилась от ее запаха, от ее присутствия, от одной только мысли, что она тут, рядом — живая, настоящая. И не нужно даже прикасаться к ней, чтобы ощутить острое счастье, раздирающее грудь на части.

Рядом с ней он больше не был ханом — невозмутимым и твердым отцом этих земель и полудикого народа. Он снова ощущал себя двадцатилетним и оттого неожиданно завидовал сыну, который оказался хитрее, наглее и удачливее.

Таман и сам не знал, что так любит его — этого избалованного гордого мальчишку, в котором он узнавал свое продолжение. Из всех детей именно Аяз был его любимцем, возможно, потому, что его первого он посадил перед собой на коня. Именно с Аязом хан учился быть отцом. И если Аязу была нужна Виктория — хан сделает всё, чтобы ему помочь. Даже пойдет против своей шабаки. Особенно сейчас, когда мальчик едва живой от терзающего его чувства вины.

--

Когда сын пришел к нему с мертвыми глазами и спросил, как отец сумел выжить без своей женщины, Таман не на шутку перепугался. Что такого натворил Аяз, чтобы задавать подобные вопросы?

— Вики беременна, — опустил голову мальчик. — Дадэ, что мне делать?

— Радоваться? — неуверенно предположил Таман.

— Она не хочет ребенка. Она еще совсем дитя. Я должен был уберечь ее.

— Должен был, — согласился Таман. — Но уже поздно. Ребенок — это чудо.

Он едва удержал язык, чтобы не сказать, что ребенок от любимой — это самое большое счастье в мире. Не Аязу он может это сказать. Не тому, кого он сам не ждал и не хотел когда-то. Внезапно хан осознал, ЧТО ощущала Наймирэ, когда носила его детей. Это больно.

— Что я наделал, дадэ? — опустился на подушку Аяз, пряча лицо в руках. — Я украл ее, напугал, обманул… Я лишил ее выбора. Я забрал у нее свободу. А сейчас забираю и тело. Лучше бы я никогда ее не встретил. Без меня Вики могла бы быть счастлива.

Таман сел рядом с ним так близко, что касался его плечом. Он никогда не умел быть нежным с взрослыми детьми, а особенно с Аязом. Девочек он еще мог обнять или поцеловать. Маленького Шурана хан щекотал и подбрасывал в воздух. Средних можно было хлопнуть по плечу или погладить по голове. А как поддержать уже взрослого парня, как показать ему свою любовь?

— Никогда не думай, что могло быть, — наконец, сказал он. — Прошлого не изменить. Думать о том, что могло бы быть — это путь в никуда. Попробуй с ней поговорить. Вики — умная и добрая девочка. И ты, кажется, ей нравишься.

— Она меня ненавидит, — глухо сказал сын. — Понимаешь, если я услышу это еще раз, я просто умру. Мне так страшно, дадэ! Как я буду жить без нее?

— Просто жить, — подумав, сказал Таман. — Дышать, есть, пить. Когда-нибудь ты вдруг поймешь, что ничего не изменилось вокруг и мир не рухнул оттого, что у тебя внутри что-то сломалось. И ты научишься находить утешение в том, что она есть где-то в мире, дышит тем же воздухом, что и ты, ходит по той же земле… И даже счастлива, пусть и без тебя.